Особенно,... 
71 
– Может, мы уже спасли Мир? – спросил он осторожно. – Дракон, проклятые…
– Багора! – напомнила Энка. – Заборы. Скагаллы. Черные книги.
– Это зло рождено в Староземье, – продолжал упорствовать гном, – надо спешить назад.
Хельги рассмеялся.
– Вот и поспешим. Через лес самая прямая дорога!
И остались позади расписные башенки Центаха. Впереди мрачной стеной вставало Чернолесье. С трепетом ступили путники под его кроны. Но ничего грозного, зловещего на первых порах они не ощутили. Лес как лес. Могучие деревья, кабаньи тропы, усеянные их «орешками», поляны, окруженные высоким кустарником, островки сосняка. Ягод по-южному было немного: ни клюквы, ни черники, ни брусники, ни тем более морошки не наблюдалось, земляника давно отошла, лишь ее резные трилистники во множестве краснели среди трав, малина, колючая ежевика, уже высохшая на кустах, ирга да редкие веточки барбариса – вот и весь урожай. Зато грибов, к радости Ильзы, было великое множество.
– В черный лес мы идем, там грибы маслята! – распевала Энка неизвестно где и когда подхваченную песенку. – А на горку тролль нас не пускает, под скалою сидя поджидает!..
– Ты бы заткнулась! – попросила диса. – И каркает, и каркает! Тролля еще на нашу голову не хватало!
– Нельзя быть такой суеверной! – защищалась сильфида. – Тролли водятся на Севере, здесь их быть не может.
– Не тролль, так еще кто-нибудь вредоносный найдется.
– И кто из нас каркает?
Но день сменялся днем, а ни тролля, ни другого вредоносного существа им не повстречалось. Лишь самые обычные лесные обитатели: лесовики, хрупкие древесные феи, травяные карлики – дальние родичи гномов, еще какая-то безвредная незнакомая мелочь.
Однако поначалу беспечное настроение стало вытесняться ощущением смутной тревоги. Чем глубже они уходили в чащу, тем неспокойнее становилось на сердце. И настал час, когда все вокруг переменилось. Резко, будто путники перешагнули невидимую границу. Только что они шли по обычному лесу – и вдруг вступили в совершенно иной мир, до неузнаваемости измененный незнакомой магией.
Здесь даже краски были другие – все отливало синевой. Предметы вдали теряли привычные очертания, расплывались, двоились, искажались, как в кривом зеркале. Магия была повсюду. Туманом клубилась в утреннем воздухе, струилась в холодных лесных ручейках, таилась в черных омутах небольших болот. Деревья, травы, почва, каждый листок, каждая былинка несли в себе неизвестную мощную силу. Не нужно даже быть магом, чтобы почувствовать ее присутствие.
– Жуть какая! – воскликнула Энка. – В жизни не встречала места поганее! Какой-то магический кисель! Даже дышать страшно. Интересно, что за твари тут обитают? И как тут вообще можно жить?
Аолен улыбнулся:
– Думаю, благополучно. В Староземье на самом деле еще хуже.
– Издеваешься? – возмутилась Энка.
– Ничего он не издевается, – вступился Хельги. – Там концентрация магии еще выше, уж поверь. Да какой пакостной! Одна некромантия чего стоит. И Силы Стихий, честно говоря, тоже не подарок. Просто мы привыкли с рождения, вот и не замечаем. День-другой пройдет – и тут адаптируемся.
Он оказался прав. После трех дней кошмара, особенно мучительного для Энки и Орвуда, острота восприятия чуждой магии уменьшилась и жизнь перестала казаться пыткой.
– Что я говорил? – радовался Хельги.
Энка покосилась на него с подозрением:
– Ты у нас стал не в меру мудрым по части чародейства! С чего бы это?
Хельги смутился и надолго о чем-то задумался. В этом состоянии он и пребывал до тех пор, пока на них не обручилась такая лавина происшествий и приключений, будто Силы Судьбы решили взять реванш за месяц простоя в Инферне. Тут уж задумываться стало некогда.
А началось все с принца Эдуарда, – буквально на следующее утро.
Его Высочество пробудился на рассвете от жажды – слишком много солонины съел на ночь, – сел, огляделся в предутренней мгле: вокруг все спали под надежной защитой двойного круга (захочешь – не выберешься), а рядом журчал ручей, по уверению Аолена, совершенно безвредный. Был еще бурдюк с водой, но именно на нем, как назло, покоилась голова Энки. Эдуард представил, что будет, рискни он разбудить сильфиду ради такой малости, как жажда. Лучше уж потерпеть.
Но терпеть-то он как раз не умел. Девицы не раз справедливо упрекали Хельги в недостаточно суровом воспитании ученика. Месяцы пути почти не изменили принца, он по-прежнему оставался изнеженным и капризным созданием. Теперь эти качества оказали ему дурную услугу.
71 
