От толпы отделилось несколько человек с пиками, они тычкам заставили пленных забраться на возвышение. Странный налет, грязнобурый, местами красноватый, местами почти чёрный, покрывал его гладкую каменную поверхность. Странный тоскливый запах висел в воздухе.
Меридит присмотрелась и вдруг все поняла. Вот зачем им сохранили жизнь!
Налет на камне – это кровь, многомного засохшей крови. Сам камень – алтарь. А они – жертвы. Жертвы неизвестному песчаному божеству.
Бежать! – мелькнула мысль. Диса обернулась, ища взглядом путь к отступлению, и вдруг заметила нечто совершенно поразительное. За спиной пленников, на краю площадки, высился огромный, в тричетыре человечьих роста, каменный идол. Скульптура была очень условной, грубой работы, Меридит не сразу поняла, кого она изображает. Зато у ног истукана лежало второе, поверженное изваяние очень, очень легко узнаваемое, ибо другой подобной твари на свете не водилось. Именно так она выглядела по рассказам единственного очевидца.
– Хельги! – отчаянно завопила девица, тормоша заспанного брата по оружию. – Хельги, делай же чтонибудь! Иначе нас сейчас принесут тебев жертву!!!
Так вот они какие, Черные моджахеды! До сих пор было известно только об аттаханских сообществах. Но здесь, в песках Сехала, они откуда?
Хельги с омерзением рассматривал своих кошмарных почитателей. Он совершенно ясно представлял, чтодолжен сделать. Способ был одинединственный, он знал это. Откуда такие удивительные познания? Об этом лучше было не думать.
Моджахеды тоже знали. Как это бывает, когда цепенеет тело, замирают мысли, разум тонет, растворяется под натиском чужой воли. Отвратительное было зрелище: чернобелые фигуры, застывшие в неестественном наклонном положении, исключающем всякое равновесие…
Какое же удовольствие было их выплюнуть! Отшвырнуть подальше от себя их тошнотворные пустые сущности, перестать впитывать их животный ужас. У Хельги было ощущение, будто он выпил содержимое выгребной ямы. Его трясло, он с трудом сдерживал рвотный рефлекс, хотелось выть и плеваться, испортив тем самым всё дело. К счастью, спригганская природа и фьордингское воспитание вовремя дали о себе знать. Выказать слабость перед врагом? Ну уж нет! Немыслимым усилием воли подменный сын ярла Гальфдана Злого подавил рвущиеся наружу эмоции и заговорил почти спокойно.
Наверное, это тяжелое испытание – встретить воочию собственного бога, а уж в описываемой ситуации – тем более. На не поюжному белых лицах Черных моджахедов застыло выражение обреченности. Пав на колени, внимали они божественным речам.
Хельги ни слова не знал помоджахедски – неважно! Это было как с Максом: хотел, чтобы его понимали, – и они понимали. Все до единого, включая ничего не смыслящих младенцев. Годы пройдут, и они вспомнят, ох вспомнят! Страшные слова впечатывались в мозг, заставляли содрогаться от ужаса. Прогневить бога – что может быть страшнее? А бог гневался.
– Я кто повашему?! Демонубийца или дева корриган?! Вы что себе вообразили? Если я не похож на жертву аборта, так мне в жертву можно подсовывать первую подвернувшуюся шваль? Отстань!.. – (Это Энка ткнула его кулаком, она не желала, чтобы ее обзывали швалью, даже из лучших побуждений.) – …Ну уж нет! Я вам не Ирракшана! Внемлите и запомните! – Хельги решил прибавить торжественности, почувствовав, что бранится, как десятник на плацу, а не грозный и могучий демон. – Повелеваю! Отныне и навеки! Мне нужна жертва не чаще раза… ну хорошо, не стенайте, пусть будет три раза в год. Но это должен быть убийца, самый кровавый, самый жестокий и беспощадный из всех согласно народной молве! И только посмейте ослушаться и схалтурить! Кара будет столь ужасна, что Ирракшана фейкойполуденницей покажется! Уяснили? Вопросы будут? – Он вновь сбился на казарменную лексику.
Энка подпихнула Меридит в бок.
– Когда мы отсюда выберемся, тебе стоит заняться с ним риторикой. Разве так выражаются приличные боги?
– Да уж, – согласилась диса. – Не знаю, что на него нашло. Я слышала, как он подменял своего профессора, лекцию первокурсникам читал – был вполне красноречив. А тут как подменили! Столь ответственный момент – и никакой культуры речи!
Орвуд воззрился на девиц круглыми от изумления глазами.
– Вы что, дуры? – только и вымолвил он.
Черные моджахеды приложили немало усилий, чтобы вымолить прощение и снискать расположение своего бога: молитвы, дары, обильная трапеза, вода для омовения – подлинное сокровище в здешних местах.