Только эхо забытых речей
Над пустыми летает домами,
Только мелкий и серенький дождь
Приминает уставшую пыль…
А в домах поселилась ложь,
А в садах поселилась гниль…
А наступит зима, и снег,
Заметет черноту ночей,
Будет тихо тянуться век,
Век печальный, забытый, ничей…
И умолк.
– Очень поэтично! – кивнул Хельги с иронией. – Но совершенно непонятно!
– Зато красиво сказано! – возразила сильфида. Она умела ценить искусство.
Меридит судила более строго:
– Ничего особенного. Обычный любительский стишок. На высокую поэзию не тянет.
– Кхекхе! – очень громко отреагировал Орвуд. Только очередного литературного спора им сейчас не хватало!
– Ладно, – покладисто кивнула Энка, – вернемся к нашей теме. Слышь, дед, мы ни демона не разобрали! Нельзя ли прозой?
Старец на ее реплику не реагировал. Он вообще ничего больше не сказал. Постоял с минуту молча, погруженный в собственные думы, развернулся и ушел.
– Маразм! – определил Хельги. – Старость не радость.
– Эй! Нечего мой хлеб отнимать! Это я народные мудрости цитирую, а не ты! – распорядилась сильфида.
О странном встречном все быстро забыли. Но както нехорошо, тревожно сделалось на душе у Аолена. Слова старика будто открыли ему глаза. Теперь он замечал то, на что не обращал внимания прежде.
Жиденькая грязь, тонким слоем покрывающая камни под ногами, – это пыль, размокшая от скучных, серых дождей, понял он. Серая, уставшая пыль, не способная подняться в воздух. А на размытых участках, где пыли не было, угадывались какието темные прямоугольные очертания… Дома! Здесь когдато стояли дома – многомного больших, хороших домов. Но люди ушли – и пламя в очагах погасло, и обветшали, рассыпались в прах жилища, изъеденные злой ложью… А эти деревья – кривые, чахлые, низкорослые? Это дички. Они выросли на месте убитых гнилью садов.
Он давно уже наступил – печальный и ничей век. Здесь была большая беда. Эти края забыты, у них нет настоящего и будущего, только прошлое – отзвуки, отголоски, воспоминания. Здесь больше не ходят живые – только мороки, тоскливые и навязчивые. Они стали пробираться в сны. Они шептали каждый о своем, огорчая и утомляя. Эльф просыпался подавленным и уставшим. Он не мог вспомнить ничего из своих тягостных сновидений, и это почемуто особенно угнетало.
– Это все нервы! – решил скорый на диагнозы Хельги. – Мы привыкли жить в постоянной опасности и, даже когда вокруг все тихомирно, выдумываем ее сами, подсознательно.
– Но старик…
– Да мало ли что может наговорить старый маразматик?! Разве ты не видел – он был явно не в себе. Просто у тебя впечатлительная натура и ты слишком болезненно реагируешь на поэзию и прочие искусства.
– Нет! Я чувствую чтото плохое! Беду, опасность, прошлую или будущую – не знаю! Но она реальна! И мне страшно. Может, здесь какаято особая магия?
– Ну хочешь, я посмотрю в астрале? – предложил Хельги, не зная, как успокоить друга.
Посмотрел и сообщил, довольный:
– Теперь я знаю, что тебя беспокоит! Просто тут вообще нет магии, а это для нас непривычно. Поэтому ты, как наиболее чувствительный, ощущаешь дискомфорт. Только и всего.
– Подожди! – опешила Энка. – Как это – нет магии?!
– Нет, и все! Чистый, черный астрал. Ни одной цельной магической нити, только отдельные короткие обрывки, да еще мы с вами. Хотя лично для меня както непривычно маловато… А почему это вас так удивляет? Что нам, собственно, известно об астрале? Может, это его обычная структура – гдето магии много, целые скопления, а гдето дыры. Вполне логично.
– Логично, – кивнула Меридит, – но както неприятно. Получается, здесь невозможно никакое колдовство?
– Надо проверить! – Сильфиду обрадовало новое поле деятельности. Она с воодушевлением принялась экспериментировать. Чего только не перепробовала, от левитации до сложных приемов боевой магии – бесполезно! Не действовали даже обычные защитные круги!
Хельги последовал ее примеру, но и серые камни отказали.
– Если чтонибудь случится, я не смогу вас исцелить! – мрачно заметил Аолен. Ему очень не нравилось происходящее.
– А ты не каркай, – посоветовал гном.
Рагнар же долго размышлял, а потом сказал: