Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
804 
Хельги с Меридит переглянулись и полезлитаки в мешки. Очень уж грозен был гном в тот момент: глаза горят праведным гневом, брови сведены, борода топорщится. Того и гляди впрямь за палку возьмется – не драться же с ним!
– Уступаем грубой силе! – ухмыльнулась диса изпод одеяла.
Прошло чуть более часа, а снегу навалило столько, что стало трудно выволакивать закоченевшие ноги. Ильза начала тихонько хныкать и поговаривать о привале и костре. Вот тутто и произошла первая из череды странных встреч, назначенных им Судьбой…
Она появилась на тропе невесть откуда, будто выросла изпод земли. Маленькая кривобокая старушонка, древняя как сам мир, наряженная в устрашающие лохмотья. Казалось, всю одежду ее – длинные юбки, короткий облезлый полушубок, головной платок – драли, резали на клочки специально, потому что случайно достигнуть такого эффекта было просто невозможно. От тряпья исходил резкий застарелый запах грязного тела и мочи – видно, его за последние столетия никто не удосуживался хоть немного простирнуть. На шее болталась целая связка амулетов, грязных и неприятных на вид: засаленные пучки перьев, какието камешки, косточки и черепушечки. К определению того, во что были обуты ее ноги, подходило только одно слово – опорки.
Внешность незнакомки вполне соответствовала ее одеянию. Приплюснутое, молочнобелое лицо покрывала густая сеть морщин. Круглые глаза были пожабьи выпучены, причем один зарос бельмом. Крошечный крючковатый нос и резко скошенный подбородок дополняли неприятное впечатление. Седые, годами нечесанные патлы торчали во все стороны изпод платка, завязанного узлом на лбу. Старуха скалила в усмешке тонкогубый рот, и в темном его провале проглядывали два клыка… Очень колоритная внешность! Не надо было долго думать, чтобы понять: ведьма! Самая настоящая, практикующая, причем сильная настолько, что ее первоначальная человеческая природа совершенно изменилась под воздействием собственных чар и стала ближе к демонической.
Наверное, изменение это пагубно отразилось на рассудке, потому что повела себя старуха более чем странно ( неадекватно,по выражению ученого магистра Ингрема). Она чуть присела, широко раскинула руки, загородив тропу.
Рагнар, возглавлявший шествие, сделал шаг в сторону, желая миновать неожиданную преграду. Но старушенция шарахнулась ему под ноги, не давая себя обойти. Рыцарь остановился, сказал вежливо, как и подобает воспитанному человеку, приученному уважать старость:
– Бабуся, ты бы посторонилась, что ли! Будь так добра! Нам пройти надо.
Тут и ведьма подала голос. Говорила она вроде бы постароземски, но понимать ее было очень трудно изза странных интонационных конструкций. Каждая фраза начиналась с низкого, неразборчивого бормотания, а в конце переходила в пронзительный визг.
– А вот и не посторонюсь! Не пущу, не пущуу! – приплясывая и притопывая, завела ведьма. – А дальше вам хода нет, хода неэт! Нет! Нет! Нет! Нетнетнет! – запричитала она резко и отрывисто, как будто переходя на собачий лай.
– Совсем полоумная! – вздохнул рыцарь с искренним сочувствием. – Бабулечка! Ну что ты скачешь, в твоито годы! Дай дорогу, не доводи до греха!
– А не пущу, не пущуу! – тянула свое старая. – А не пущу, не пущу! А у дороги два конца, а у судьбы два лица, а у кого дорога черная, тому судьба белая, а кому дорога бела, тому судьба чернымчерна! А где неезженонехожено, там дорожкато проложена, догоняй – не догонишь, убегай – не убежишь! А тут вам пути нетути, нетути! Нет! Нет! Нет!
– Тьфу! – потеряла терпение Энка. Свое воспитание, как известно, сильфида получила на боевом эттелийском фрегате, а потому оно оставляло желать много лучшего. – Хорош гнусить, дура старая! Прочь с дороги, не то зашибу!
– А не зашибешь, не зашибешь, а сама зашибесси! – Ведьма взмахнула широко растопыренными пальцами, с них во все стороны брызгами полетели капли воды. – Закружузакружу! Закружузаворожу! Чиффычиффы чиир! Чиффычиффы чиир!
Хельги ощутил, как всколыхнулся астрал: ведьма колдовала! Она топталась на одном месте, низко пригнувшись к земле, хлопала себя руками по бокам, отчего лохмотья ее тряслись и развевались, будто перья пестрой птицы. Она вообще походила на птицу в тот момент – на большую глупую курицу или индюшку, квохчущую над гнездом. Она будила Силы Стихий.
804 
