846 
Что не в деньгах было дело – это точно.
Во время последнего короткого пребывания в Оттоне, Орвуд, для успокоения нервной системы, расшатанной, по его собственным словам, «в результате неравной борьбы с поклонниками истинных богов», занялся делом кропотливым, но, несомненно, приятным для гномьего сердца – предварительной оценкой сокровищ сидов.
Сундук с кладом как попал в королевскую сокровищницу Оттона, так и стоял там, у стены, нетронутый – все руки не доходили. И вот наконец дошли! А потом долго тряслись – таким впечатляющим оказался результат. Общая стоимость, с учетом культурной и исторической ценности предметов клада, в пересчете на современный золотой эквивалент, получилась поистине огромной!
Несмотря на свою природную скупость, Орвуд был существом честным и порядочным. Всю сумму он поделил на десять равных долей. Почему десять?
Вопервых, он легко и беспринципно обошел устав гильдии Белых Щитов. Тот самый, согласно которому «воин в звании сотника не имеет права получить за выполнение конкретной боевой задачи более семисот пятидесяти золотых». Сам сотник, может, и не имеет. Но разве в уставе сказано чтонибудь о его родных и близких? О его будущих потомках, наконец? Ничего! Значит, таковые имеют право претендовать на свою долю.
Вовторых, он включил в число собственников Бандароха Августуса и Макса. Первого – в качестве прямого и единственного наследника сидов, а также хоть и косвенного, но участника предприятия по спасению мира. Хельги стал было возражать:
– Какой там участник?! Ты бы еще моего братца Улафа присчитал!
Но гном сказал сурово:
– Стыдись! Ему, бедняге, Судьбой предначертано целое царство возрождать! А на это, сам понимаешь, немалые средства нужны.
Зато против Макса не возражал никто, он был признан участником полноправным.
Хельги уведомил его об этом вскользь, когда к слову пришлось:
– Кстати, там Орвуд клад сидов поделил, приходится примерно по четыре дааназарские меры золота на нос. Если хочешь, я твою долю в следующий раз захвачу. Можно артефактами, можно сразу слитками. Рагнаров отец предлагает обменять, с учетом культурноисторической ценности…
Макс так и сел, где стоял. Попытался отказаться, но демонубийца сделал большие глаза:
– Ты что!!! Это же сами Силы Судьбы так распорядились, разве можно с ними спорить?! Особенно если у тебя семья и дети! Вдруг прогневишь!
Убедил. Макс больше не спорил. Но от немедленной доставки отказался категорически – где такую прорву золота держать? Дома не положишь, только в банк. Так до банка еще дотащить надо… Нет уж, в оттонской сокровищнице целее будет. А в случае нужды, Хельги сможет подкинуть килограммчикдругой, – куда большето?
В общем, финансовые затруднения фирме «Туда и обратно» в ближайшее столетие не грозили. И без одногоединственного клиента, пусть и щедрого, вполне можно было обойтись. Но таким заносчивым, таким самодовольным и самоуверенным был этот молодой чиновничий отпрыск, что в душе Макса, человека тоже отнюдь не бедного, проснулось с детства взлелеянное советской системой воспитания чувство классовой ненависти. Нестерпимо захотелось проучить, устроить подлянку. Доказать, что есть на свете места, где окружающим наплевать с высокой башни, сколько у тебя денег, кто твой папа, и что ты о себе воображаешь. Дайвинг, серфинг и прочие экстремальные «инги» – это, конечно, круто, но есть вещи и покруче! Пусть понюхает… нет, не пороху даже, – холодной стали и крови! Есть на свете миры, очень полезные для таких парней, как господин Безбородкин Даниил Витальевич…
Конечно, Макс сознавал, что навязывает не самую приятную компанию своим родным и близким с той стороны границы миров. Но им, как любили говорить они сами, не впервой. Нервы у всех крепкие, выдержат. И не с такими кадрами справлялись.
А направление, как ни крути, перспективное! Надо же на комто опробовать!
…Римор – хороший город. Большой, чистый, для Аполидия относительно спокойный. На улицах здесь принято убивать только ночью, а днем город надевает маску благопристойности. Правда, маловата она, частенько сползает, обнажая истинное лицо, но и оно не столь безобразно, как стремится представить народная молва.
К примеру, есть в Риморе невольничий рынок – самый северный из ныне существующих. Но разве можно сравнить его с рынками южного побережья или, не дайте боги, Сехала?! Нет, в Риморе все цивилизованно: товар здесь не жарится на солнце, не мокнет под дождем, для лучшей его сохранности устроены специальные навесы и помосты – сколько средств было затрачено! И неважно, что сооружения эти лишены стен и продуваются всеми ветрами. Товару полезен свежий воздух – здоровее будет и не завоняется.
846 
