Последние отзывы

  157  

«Пожалуй, мы ошибались, предполагая, что Свет уничтожит наш мир милосердно, в мгновение ока, – думал Семиаренс Элленгааль. – Нет, он станет убивать его медленно, год за годом, как делала это Тьма, ведь они играют по одним правилам. Быстро пропадут те, кто привык жить в ночи. Потом придет черед деревьев, кустов и трав, и дневные создания начнут гибнуть от голода. Они будут прятаться под землей, драться друг с другом за жизнь, продляя агонию мира. Сегодня Свет навис над Фриссой, постепенно он будет становиться все ярче, захватывать все новые и новые земли, сгубив Фавонию, переползет через Альтгренц в Вольтурнею, загубит и ее…»

Так будет, если его не остановить. Но удастся ли на этот раз? Ответ на этот вопрос им предстояло узнать очень скоро.

Да, местечко было чудным, по крайней мере, в свете ночи– в ослепляющем свете дня они уже вряд ли смогли бы его хорошо разглядеть. Долина лежала в окружении шести холмов, пока еще зеленых, несмотря на осеннюю пору. У подножия одного из них било несколько мощных ключей, воды их сливались в звонкий ручей, и тек он действительно по гладко окатанной сердоликовой гальке. (Йорген, сам не зная зачем, припрятал горсть полупрозрачных солнечных камней в поясной кошель – просто они ему понравились.) Обещанные плакучие ивы с серебристой листвой тоже имелись, росли по берегу ручья. Но медом в воздухе не пахло – Йорген специально принюхивался. И цветы уже отцвели, а может, Свет их сгубил?

Зато храм был на месте, стоял на склоне самого высокого холма. Вот только называть его «маленьким», пожалуй, не стоило. Очень даже солидный храм, не хуже всех остальных. Или его уже успели достроить?

Точно. Достроили. А строительный хлам, по фрисской своей привычке, убрать не удосужились. И «украшают» теперь подходы к святыне серые кучи битого камня и белые конусы засохшей известки. И охраняют их – не кучи, конечно, а подходы – здоровенные, поджарые ифийцы, наряженные, смешно сказать, динстами: просторные рясы, явно не на них шитые, мешками свисают с широких плеч. Меньше всего эти парни были похожи на скопцов. Даже интересно, сколько им заплатили еретики, что они согласились на такое позорное представление?

– Пробиться сможем? – тихонько спросил ланцтрегера Кальпурций.

– На открытой местности – не думаю, – живо откликнулся тот. Ифийцев насчитывалось десятка полтора, и на тех неуклюжих олухов, что он резал, как скот, в Зиппле, они тоже мало походили. – Надо постараться миновать их без боя. Войдем в храм – а там видно будет, что и как.

Вошли. С ифийцами затруднений не возникло: увидели яйцо, увидели белую реверенду Мельхиора и с полупоклоном расступились, давая дорогу. Только один, самый угрюмый, пробормотал, ткнув старшего в бок:

– Так бездушным вроде нельзя? – и кивнул на светлого альва.

Тот в ответ скривил рассеченную безобразным шрамом рожу:

– Слышь, Плешивый, тебе получку, неделю как обещанную, выдали вчера? Нет? Вот и помалкивай. Как выдадут, тогда и будем смотреть, кто с душой, кто нет. А пока пусть сами смотрят.

Но Плешивый не успокаивался:

– И с оружием, говорили, нельзя…

Старший присвистнул:

– Слышь, чтой-то ты нынче больно старательный! Может, и взаправду в динсты подался, а? Скинь-ка порты, мы погля… – Конец фразы потонул в громогласном ржании.

Напрасно они веселились. Не был Плешивый скопцом, иную причину имело его странное усердие. Малая толика колдовства была в его крови. Он сам о ней не знал, но именно она заставляла его почуять неладное. Чем-то не нравились ему новые паломники, беспокойство внушали – надо бы их задержать. Но старшой и слушать не пожелал:

– Я нашему хейлигу вчера так сказал: будет золото – будет исправная служба, нет – не взыщи, как уж выйдет. Пусть знает, как нам не платить. А то повадился!.. А вы что ждете, топчетесь? – вдруг вспомнив, напустился он на чужаков. – Шли молиться – ступайте молитесь, нечего здесь ушами прясть, когда люди разговаривают!

– А чего они ночью-то молиться пришли? – сделал последнюю попытку Плешивый.

– Ай, да кто теперь разберет, где ночь, где день? – хмыкнул «старшой».

Глава 28, последняя,

в которой Кальпурций Тиилл признается в любви к воронам

Не стая воронов слеталась

На груды тлеющих костей…

  157