Кое-где маленькие частные шахты обустроены подъемниками, по ним гномы выбираются на поверхность, к своим огородам. Местные власти строительство шахт не одобряют (из-за сквозняков, что ли? — я прослушал). Берут с них большой налог. Тот гном, который может позволить себе личный выход на поверхность, считается очень состоятельным.
Города соединены друг с другом длинными тоннелями (здесь их называют «галереями»). Галереи природного происхождения весьма живописны, рукотворные очень скучны. На пути встречаются специальные пещерки для отдыха путников, по сути, наши трактиры и гостиные дома. В двух таких мы останавливались на ночь. Чисто, клопов нет, но кухня плохая и отчаянно воняет анисом. Гномы добавляют его в эль. Мы попробовали, по настоянию Орвуда, — редкая гадость! Но говорить об этом вслух нельзя — расценят как смертельное оскорбление. Для жителей Даан-Азара анисовый эль — национальная гордость, его почитают как напиток богов. Орвуд нас заранее предупредил, чтобы помалкивали, если не понравится. Предвидел!
Основным транспортным средством в королевстве служат пони, на редкость упитанные, жизнерадостные и нагловатые. Это потому, что в золотом эквиваленте даан-азарский пони стоит лишь немногим дешевле сильфхеймского грифона. Понятно, что хозяева с них пылинки сдувают.
Еще в этих местах много кошек — чтобы не плодились крысы. Кошки состоят на балансе муниципалитетов, все до единой учтены, ходят в красивых именных ошейниках. Наверное, они воображают себя очень важными персонами — слишком уж бесцеремонно себя ведут. Беспрепятственно заходят в любые помещения, как общественные, так и частные (в Даан-Азаре никто не ворует, дверей здесь нет в принципе, только плотные занавеси от сквозняков), творят, что хотят, — никто их не гонит и не ругает, ведь они на государственной службе. Посторонних не стесняются совершенно.
К примеру, как-то поутру наша Ильза открыла глаза и обнаружила, что прямо поперек нее развалился совершенно незнакомый кот темно-серой масти, очень крупный и тяжелый. Откинул лапы в одну сторону, хвост — в другую, дрыхнет без задних ног и вставать не собирается. Приятно ему, видите ли, на теплом! Ильза пошевелилась, так он на нее зашипел, типа лежи и не дергайся, не беспокой почтенное животное. Но она из-под кота все-таки выползла, встала, и он ушел очень недовольный. Даже от мяса отказался, хоть я долго уговаривал. Ильзе, похоже, было стыдно. У меня сложилось впечатление, что если бы она не побоялась наших насмешек, то побежала бы следом, извиняться. Очень уж осмысленным, разумным был у кота взгляд. Может, они здесь какие-нибудь измененные и с ними надо обращаться вежливее, чем с обычными? Не забыть при случае проверить в астрале…
Чем ближе подходил Орвуд к родным местам, тем больше знакомых встречалось ему на пути, и тем сильнее ему казалось, что, здороваясь, они как-то странно на него поглядывают. Вроде бы как с сочувствием! С чего бы это? Уж не случилось ли дома какой беды?! Все ли живы-здоровы?!
Тревога Орвуда нарастала. Час, другой, третий он терпел, старался держаться в рамках принятых в Даан-Азаре приличий, а потом не выдержал, уцепил за пояс очередного знакомого, молодого Хагвуда Тунолда, притянул к себе и потребовал яростно:
— А ну, говори! Признавайся, чего вы все на меня таращитесь, будто я привидение или у меня борода выпала?!
Собеседник замялся, потупился:
— Нет, мы ничего… А ты того… не знаешь еще?
— Чегоя должен знать?!! — заорал ему прямо в ухо почтенный Канторлонг. — Что там без меня стряслось?! Какая беда?!! Не томи, или я с ума сойду!
— Да нет, ничего страшного… — Гном все не решался сказать прямо. — Наоборот… Хотя это как посмотреть… Короче, родители твои из горы вернулись! Вот! — выпалил он наконец.
Хорошо, что верный друг рыцарь был рядом. Хорошо, что он успел уцепить бедного Орвуда за шиворот. Потому что тот вдруг побледнел, пошатнулся и едва не упал.
— Вернулся… Кто?!!
— Родители твои. Отец и мать, оба сразу. Из горы, — раздельно, как глухому, втолковывал Харвуд, — так что извини… — Он неловко засуетился, заспешил прочь.
— О-о-о! — стонал гном, схватившись за голову. — О-о-о, Силы Стихий! О-о-о! — Похоже, ни на что более связное он в ту минуту был не способен.
Родные и близкие встревожились не на шутку — никогда прежде они не видели приятеля таким потрясенным и растерянным. Куда девались его обычная самоуверенность, свойственный гномам апломб? На него было просто жалко смотреть!