12

В ту ночь Сёльве спал мало.

Ему мешало отнюдь не беспокойство о том, как там дела у маленького Хейке. Нет, нет! Напротив, он испытывал жалость к самому себе, к своей беспомощности. За что достались все эти несчастья именно ему, ведь он был на пути к вершинам власти, добивался благосклонности самых желанных, самых благородных женщин, он притягивал к себе богатство так, как рыбак забирает своей сетью рыбу.

И все из-за этого проклятого мальчишки!

Он был слишком добр по отношению к нему, вот в чем была его ошибка. Ему следовало отделаться от него уже давно.

Но Сёльве понимал, что не смог бы этого сделать. До тех пор, пока ребенка защищала его кукла.

Теперь мандрагора исчезла. Именно сейчас ему надо найти Хейке и убить его, отвязаться от этого навязанного ему судьбой бремени. Сейчас! В этот момент!

Сёльве не мог дождаться наступления утра. Никто ведь не мог сказать наверняка, не найдет ли мальчик свою мандрагору. А тогда будет слишком поздно.

Как только забрезжил рассвет, Сёльве вскочил и вышел из дома. Он знал, куда направить поиски.

Вокруг расстилались горы с небольшими вкраплениями леса то там, то здесь.

Если Хейке думает, что он сможет укрыться от Сёльве, то горько ошибается!

С мрачной решимостью Сёльве углубился в лес. В слепой ярости он пробивал себе путь в этой пустынной чаще, среди острых камней и пышных деревьев. Здесь он искал накануне, это место его не интересовало.

Сёльве остановился. На самом деле в это время дня в лесу было не так уж приятно. Птицы еще не запели свои песни, воздух был с ночи холодным, а по равнине стелился туман. Еще не совсем рассвело, хотя ночь уже уступала место дню, в общем, только начинался рассвет. «Как в стране троллей, — подумалось ему, — где нет людей, а живут только дикие звери и…»

Дикие звери и странные существа? Не хотел бы он с ними встретиться. Что за животные водились здесь? Он не знал. Но он знал, что в местных фольклорных преданиях не существовало троллей. Здесь были вампиры, оборотни и.

Фу, что это взбрело ему в голову? Что это он стал сам себя запугивать, он, взрослый мужчина?

Просто было так неприятно одиноко и темно. Он опять попал в полосу тумана. Его клочья обвивали деревья, скрывая за собой неизвестность.

Вон там, например! Сёльве вздрогнул. Разве там не спрятался кто-то страшный…

— Ну что ты, Сёльве, — сказал он себе. — Это всего лишь кривая елка!

Не слышалось ни звука. Здесь что, никогда не рассветает? Приходилось напрягать зрение, пытаясь понять, что он видит.

Нет, здесь, внизу, он искать не сможет. Это все равно ни к чему не приведет. Ему нужно подняться наверх, осмотреть местность. Тогда он легко найдет мальчика. Сёльве присмотрел подходящую вершину, возвышавшуюся над туманом, и направился к ней.

Малыш Хейке просыпался постепенно, вспоминая, что же случилось.

Вокруг него было темно. Потолок из камня…

Он сбежал из клетки!

Но…

Он вспомнил вчерашний жгучий холод, голод и боль в суставах. Но ему же не холодно! Он совсем не замерз, напротив, ему мягко и приятно.

Затем он вспомнил, что лишился любимой игрушки, его охватила печаль, и он жалобно заскулил.

Хейке поднялся на локтях и осмотрелся. Он был укрыт чем-то теплым. Меховая куртка? Он был завернут в прекрасную меховую куртку!

Ноги тоже были теплыми, и на какое-то мгновение он успокоился, не чувствуя своих ран.

Его ноги были укрыты кусками кожи. И еще…

Он потрогал камень под собой. Нащупал плотные штаны, которые служили ему подстилкой ночью. Как приятно! Как здорово! Хейке уселся… Господи, как болит все тело, суставы снова заныли, с этим он ничего не мог поделать, и стал энергично натягивать на себя одежду. К его ногам что-то упало.

— Моя кукла! — сказал Хейке потрясенно, и это были первые произнесенные им слова — за исключением песни, которую он когда-то выучил. Ему просто пришли в голову эти слова.

— Моя кукла!

Он так разволновался, что от счастья прижал ее к себе. «Прости меня, что я тебя бросил, — попросил он про себя. — Я не хотел этого, и я так пожалел об этом!»

Одевшись, быть может, не так удачно, он собрался выбраться из своей пещерки. В этот момент он увидел что-то, что сначала принял за камень.

  59