56 
Ей нужно разыграть спектакль. Это было не так трудно, она ведь действительно была напугана до смерти.
Она начала усердно молиться, давая понять, что боится быть соблазненной и молится за свою невинность.
Ее слова и жесты было нетрудно понять. В этот момент Сёльве сделал что-то странное, она даже не поняла сразу.
Он улыбнулся, успокоительно и по-доброму. По-доброму? В его глазах таилась явная угроза. Он показал, что она может стоять на месте, ожидая его, так как собирается сам пойти в ее дом один.
Елене не хотелось, чтобы он заходил к ней домой. Но это было в любом случае лучше, чем все остальное.
Она задумалась, что ему у нее нужно. Что он ищет?
Сёльве уже не скрывал намерений. Елена может думать все что угодно, он должен знать, не прячет ли она мальчика в доме.
Как же она бедно живет! Этот дом был даже беднее того, в котором он сейчас остановился. Но здесь приятно пахло свежеиспеченным хлебом, так вкусно, что он снова захотел есть, хотя и подкрепился изрядно в деревне.
Сарай для коз находился в том же здании, только за стенкой. Он заглянул и туда, да, он обыскал все уголки.
В этом доме мальчика не было.
Сёльве застыл в нерешительности посередине единственной комнаты. Она не должна ничего заподозрить…
Он знает, что делать. Он достал из кармана несколько монет и положил их на стол. Как бы в благодарность за стирку. Елена наверняка стала бы отказываться, так что у него было причина зайти в ее дом.
Он обыскал дом так быстро, что она не заподозрит его ни в чем. Увидев распятие на стене, он презрительно скривил рот. Потом поспешил наружу.
Она ждала его там, где он ее оставил. Он махнул рукой в сторону ее дома, давая понять, что ее там что-то ждет. Затем забрал свои вещи, притворно удивившись тому, какие они чистые, и быстро пошел вниз к своему дому.
Нет, Елена здесь не при чем. Ничто в ее поведении не указывало на то, что она знает о побеге мальчика.
Но он не знал, как ей стало противно смотреть на него — на того, на кого она смотрела раньше с восхищением и благодарностью! Слава Богу, он не заметил в ее глазах отчаяния, не услышал, как громко бьется сердце в ее груди!
Немного спустя, она вновь выглянула в окно.
Она увидела, как Сёльве ходил по склону ниже ее дома, как будто ища что-то.
Теперь Елена поняла, что мальчику все же удалось выбраться! Она ведь не смотрела за его домом все время, ее отвлекала выпечка хлеба.
Значит, те деньги, которые он положил на стол, были всего лишь отвлекающим маневром. На самом деле он искал в ее доме мальчика!
— Бедняжка, — прошептала она. — Да храни тебя Бог! Я тебе больше помочь ничем не могу. Но я желаю тебе всего хорошего, мой маленький, несчастный ребенок!
Сёльве искал как сумасшедший. Как далеко он мог закинуть мандрагору? Что же он был так неосмотрителен!
Она должна быть здесь, поблизости, просто должна! Он снова и снова обыскивал немногочисленные кусты рядом с домом, колючие, высокие желтые кусты с цветами. На лугу она не могла валяться, он бы ее уже давно увидел.
В конце концов он сдался. Плевать на эту мандрагору, у него нет больше времени. Гораздо важнее найти мальчика.
Он огляделся. Где? Где ему теперь искать?
В общем-то, Хейке мог исчезнуть так бесследно только в одном направлении. Было трудно поверить, что маленький ребенок мог добраться до леса, но другой возможности не было. В любом другом месте его было бы видно.
Сёльве уже обыскал кусты, росшие по склону, но ничего там не нашел. Если бы мальчик отправился в деревню, Сёльве встретил бы его по дороге.
Единственной возможностью оставался лес.
Проклятый мальчишка, устроить такое именно сейчас! Сейчас, когда у Сёльве только-только стали налаживаться контакты с населением. Увлекавшую его охоту за добродетелью Елены ему придется теперь отложить. А в деревне ему в этот день удалось обзавестись многими друзьями. В трактир — если можно было назвать эту забегаловку столь красивым словом — позвали переводчика, а с ним пришли еще несколько мужчин. Они собрались вокруг Сёльве, желая услышать новости из большого мира, а он, естественно, охотно рассказывал. Рассказывал этим дуракам о своих богатствах в Вене, о том, как он вращался при дворе, и еще о тех больших делах, которые ждали его в Венеции. Его слушали, затаив дыхание. Казалось, что его глаза их заворожили. Ведь ни у кого не было таких глаз, как у Сёльве.
56 
