очень нудно 
203 
— Приветствую вас, Балиан д'Ибелин! Я тоже очень рад этой встрече.
— Но ведь вы хотели ее избежать. Я почти заставил вас со мной встретиться, и нисколько об этом не жалею! Нет, ни на мгновение я об этом не пожалел...
К ним приблизились Старик и король, и обстановка, только что такая теплая, сразу стала напряженной. Генрих, нахмурив брови, сурово наблюдал за восторженным порывом зрелого мужа в отношении человека, который, как ему прекрасно было известно, был осужден за отцеубийство, а теперь, несомненно, стал другом самого опасного из неверных. И, когда Балиан высказал желание увезти друга в Сен-Жан-д'Акр, он положил всему этому конец:
— Разумеется, нам следует поблагодарить мессира де Куртене за его тройное вмешательство, которое оказалось для нас таким благоприятным, но я не думаю, чтобы его возвращению обрадовались!
— Почему? — удивился Балиан. — Не говорите мне, Ваше Величество, что вы поверили обвинениям этой безумной женщины. Кроме всего прочего, когда ее нашли задушенной на одной из улиц Тира, при ней было ожерелье, в краже которого она обвиняла Тибо.
— Совершенно верно. Но это не служит доказательством его невиновности. Возможно, это была месть, истоки которой надо искать здесь, где располагают такими возможностями!
— Тем не менее, — спокойно вмешался в разговор Синан, — я не отдавал приказа убить эту женщину. Но она получила по заслугам, потому что солгала и лживо обвинила его из злобы и алчности.
— Откуда вы можете это знать? — все так же сурово спросил Генрих. — Вы были в Тире, когда это случилось?
— Нет, но у меня есть глаза и уши повсюду, где я считаю необходимым их иметь. Выслушай меня, о король! Поверишь ли ты мне, если я скажу, что этот человек был обвинен несправедливо и вследствие низких происков? Я убиваю, но я никогда не лгу!
На это раз вмешался Тибо:
— Король вынес суждение, Великий Учитель, и вы оскорбили бы меня, если бы и дальше пытались обелить в его глазах. Кроме того... я не хочу возвращаться к тем, с кем был близок прежде.
— Тибо! — горестно воскликнул Балиан. — Можете поверить моему слову, когда я говорю вам, что среди ваших прежних товарищей по оружию нет ни одного, кто считал бы, будто это вы убили Куртене!
— Я был осужден! Знайте, что к вам я сохранил дружеские чувства, но здесь я обрел покой. Сами видите, что лучше нам было бы не встречаться. Храни вас Господь! Я не переставал молиться за вас, за королевство... и за королеву! — не удержавшись, добавил он, стараясь не смотреть на Генриха.
Он прекрасно знал, что Изабеллу заставили выйти за него замуж, и потому питал к королю безотчетную неприязнь. Спрятав руки в рукава своего длинного белого одеяния, он неспешно поклонился и вернулся в библиотеку, к «Канону врачебной науки» Авиценны, который изучал, когда его прервали. Но он уже не мог сосредоточиться. Случилось то, чего он опасался: встреча с Балианом пробудила воспоминания, которые он с самого своего прибытия в Эль-Хаф старался упрятать в самый дальний угол памяти и завалить грудами научных сведений. Балиан для него ассоциировался с Изабеллой. И теперь любимое лицо заслоняло великолепную каллиграфию страниц строгого трактата, и у него недоставало сил его отогнать. Оставив свое занятие, он убежал в свою белую комнатку в глубине большой библиотеки, упал на узкую лежанку и, уронив голову на руки, долго плакал и после того, как затих стук копыт коней, уносивших мужа Изабеллы и его коннетабля...
Разочарование Балиана тоже не утихало. Радость от встречи с тем, кого он считал умершим, была слишком велика, и он дал это почувствовать Генриху упорным молчанием, которое хранил все время, пока они скакали к берегу и судам. Генриха это нисколько не трогало, во всяком случае, он не подавал виду, что поведение спутника его задевает. Он предоставил Балиану дуться до тех пор, пока они не спешились, чтобы отвести коней на судно, и только тогда спросил:
— Вы на меня сердитесь?
— Я бы не посмел, Ваше Величество! — сухо ответил Балиан.
— Ваши достоинства и уважение, с которым я к вам отношусь, дают вам на это право. Дело в том, что я опасался, как бы столь удивительное воскрешение в таком обществе не побудило злые языки обвинить вашего друга в том, что он из мести подослал убийц к Монферра.
Обида Балиана мгновенно перешла в негодование.
203 
