Особенно,... 
66 
- Не хотел, чтоб исчезала, - безразлично уныло прошептала Вишневская. - Я дура наивная, я поверила. Зачем было врать? Я ведь и без того согласилась тебе во всем помогать за Димку, - она подняла взгляд на лицо Максима.
Ковалев по-прежнему молчал, изучая потолок, только на скулах ходили желваки. Несколько мгновений Рита пребывала в странной прострации, осмысливая его реакцию, затем отвела глаза, стараясь не разреветься. Почему не отрицает? Она надеялась, будет отрицать. Нет? Выходило, только что сама того не желая, из-за обиды раскрыла правду? Он и в самом деле все это время играл на публику, привязывал ее к себе просто из желания добиться собственных целей. Девушка в отчаянии, невзирая на слабость, сосредоточилась и постаралась проникнуть под его защитную стену.
Пусто, ничего кроме внешней корки льда она не ощутила.
В душе вдруг остались бесконечная боль и страх, мгновенно поглощая каждый сантиметр тела.
- Ты был прав, когда в парке тогда сказал, что я не смогу догадаться опасный ты или нет. Я не могу.
Маргарита осознала, что слезы сдержать все же не сможет, она спешно поднялась, вывернувшись из предательски желанных и теплых объятий, и бегом отправилась наверх в спальню - идти ей больше было некуда. Хотелось просто остаться одной, забиться в угол и расплакаться, а спальня была единственным местом, которое она знала в этом доме, больше никуда не заглядывала. Осторожно прикрыла за собой дверь.
"Гнездишься?" Так он спросил тогда утром, она же сделала вид, будто не поняла. Хотя он был прав, ей действительно для спокойствия всегда требовалось спрятаться, скрыться, как в детстве, построить свой собственный шалаш или домик. Маргарита ухватила с кровати плед и подушку, забралась с ногами в дальнее от входа кресло, укуталась с головой, сжавшись в комок, и разревелась, позволяя соленой едкой воде освобождать ее от дикой боли и отчаянья.
Впрочем, ненадолго.
Он пришел почти сразу, перетянул ее прямо в одеяле на пол, усадив перед собой, и обнял. От такого простого и бесцеремонного обращения слезы полились сильнее. Жалко стало? Действительно, если ему Катя не нужна, с какой радости должна была понравиться она, такая неяркая невзрачная? На что надеялась и чему верила? Самообман - самая страшная в мире вещь.
- Цветок, иди ко мне, - мягко произнес Максим.
- А? - более внятного звука извлечь из горла просто не вышло.
Вместо слов в ответ пришла теплая мягкая волна ласки, нежности и безграничной вины. Увлеченная неожиданными чувствами с его стороны, девушка позабыла о слезах и ринулась туда, где всего несколько минут назад натолкнулась на холодную стену. На этот раз препятствий не было, только дикий ураган эмоций.
Макс почти физически ощущал, как маленькая хрупкая девушка испуганно и слишком осторожно крадется в его голове среди всего того хаоса, который он не мог никак унять. Справиться с собой совершенно не получалось, и уж никак положение не спасали воспоминания о зеленых глазах с затаенной в их глубине болью и обидой, вопросы, которые она задала просто для того, чтобы больнее задеть его, и вот теперь рвущие душу на части слезы. Господи, благослови женщину! Только женщина способна убить тебя, оставив при этом в живых.
Он позволит ей все, что она только пожелает. Маргарита с удивлением и страхом отреагировала на его странную решимость. Все, что она пожелает? И еще вот это его странное упоение, словно на милость победителя, точнее победительницы, сдался и наслаждается своим поражением, а она-то думала, у нее не все дома. Максим рассмеялся вслух, заставив девушку вздрогнуть и осознать, что все еще торчит под одеялом. Она выбралась наружу и неуверенно взглянула на темный силуэт его лица.
Он не врал, не обманывал, он на самом деле хочет быть с ней и тянется, и странно обожает. А еще внешняя холодность - не показатель внутренней. В его голове творилось невообразимое, невозможное и всегда сокрытое от глаз, даже от ее глаз. Он никогда не будет открытой книгой ни для одного, пусть и самого сильного особого, всегда будет оставаться то, что он спрячет.
- Ты одаренный, - откуда взялась в ней эта уверенность Маргарита не знала, но в словах своих была убеждена абсолютно. - Таких как ты не бывает.
Ковалев молчал, глядя на темный силуэт девушки. Отрицать или подтверждать ее слова не хотелось.
66 
