Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
125 
Де Бац остановился на пороге.
– Она в безопасности на улице Менар – до тех пор, пока я не пытаюсь с ней увидеться.
– Но, может быть, я могу ее навестить?
– Почему бы и нет? Но только после того, как я покину ваш дом.
– Что-нибудь передать Мари от вашего имени? Вы же знаете, как она вас любит...
Де Бац помолчал немного, потом на его лице появилась нежная улыбка.
– Вы отлично знаете, что нужно ей сказать. Мари должна забыть о Мишель Тилорье!
Лаура не стала говорить, что ей самой с трудом удалось забыть об этом инциденте. А ведь она никогда не сомневалась в честности Жана.
– Я напомню ей ваш девиз: «In omni modo fidelis» – «Верен всегда и во всем», – почти машинально прошептала Лаура и тут же пожалела об этом. На лице барона появилась гримаса страдания, которую он попытался скрыть за улыбкой. Невинная реплика прозвучала слишком саркастически. Не успела Лаура придумать, как исправить положение, Жан уже вышел из комнаты.
В вестибюле барон столкнулся с Жуаном.
– Я уезжаю, – сказал он. – И неизвестно, когда вернусь. Берегите ее, прошу вас!
– Не стоит просить меня об этом. Чем дальше вы будете от нее, тем меньше поводов для беспокойства. И все же храни вас бог!
Де Бац протянул руку, и Жуан без колебаний пожал ее. Невзирая на разницу в убеждениях, люди чести всегда узнают друг друга...
На следующий день, когда Лаура собиралась навестить Мари и вела долгий торг с Жуаном, который вознамерился ее сопровождать, явился с визитом Жан Эллевью. Очень длинный вязаный шерстяной шарф, обмотанный вокруг горла, нарушал привычную элегантность его костюма. Нос у певца покраснел, глаза слезились.
– Вы уходите? – простонал он. – Какая досада! А я-то надеялся провести какое-то время в тишине у огня, выпить липового чая... Я буквально рассыпаюсь на части!
– Вы заболели, мой друг? Но зачем же вы вышли из дома в таком состоянии? Вам следовало бы лежать в постели...
– О, я бы так этого хотел! Но Клотильда Мафлеруа, узнав о моей болезни, буквально поселилась у меня в спальне, хотя я ясно дал ей понять, что предпочитаю одиночество. Неужели эта женщина никогда не поймет, что я ее больше не люблю?
– Женщинам всегда трудно это понять, – улыбнулась Лаура. – Входите же, друг мой! Вы можете сесть в кресло у камина, а липовый чай сейчас принесут. Но как же вам удалось сбежать?
– Через окно в кухне. Я бежал от самой улицы Мариво и совершенно выбился из сил! – выпалил певец так жалобно, что Лаура взяла его за руку и отвела в гостиную, где в камине горел яркий огонь. Она устроила гостя на канапе, подложив ему под спину подушки.
– Бина о вас позаботится.
Улыбка удовольствия тут же исчезла с лица Эллевью.
– А вы все же уходите?
– Да. Я собиралась навестить Мари Гранмезон в ее доме на улице Менар.
– Это очень неосторожно с вашей стороны. Говорят, что за ней усиленно следят.
– Но я полагаю, что ей все же разрешено видеться с подругами?
– Я в этом не уверен. Во всяком случае, пусть вас лучше сопровождает этот медведь, ваш мажордом! На улицах становится все опаснее...
Это Лаура и сама заметила. После казни королевы каждый день на улицах раздавался зловещий грохот колес. Повозки свозили осужденных к эшафоту. Этот страшный путь уже проделали жирондисты, госпожа Ролан, бывший герцог Орлеанский, бывший мэр Парижа Байи, очаровательный Барнав, сам себя называвший «любимым чадом революции» и любивший королеву... Но это все были «звезды», а сколько мало кому известных людей сложили голову на гильотине! Повозки страшной вереницей следовали по улице Сент-Оноре мимо дома Робеспьера. Полиция была повсюду, и никто не мог быть уверен, что защищен от доноса. Страх, как ледяной ноябрьский туман, спустился на город...
В конце концов Лаура все же согласилась, чтобы Жуан сопровождал ее. Это было тем более необходимо, что она собралась идти пешком: теперь любой экипаж вызывал гнев прохожих. Люди старались не пользоваться даже фиакрами, потому что это предполагало определенный материальный достаток.
Закутавшись в черную теплую накидку с капюшоном, защищавшую от холода и сырости, молодая женщина отправилась на улицу Менар. Она взяла с собой горшочек меда и две банки с вареньем из шароннских слив, как если бы навещала больную. Жуан нес их в корзинке вместе с букетиком астр. Они подошли к дому Мари, и Лаура протянула руку к веревке колокольчика, но позвонить не успела: откуда ни возьмись у двери появился жандарм.
125 
