40 
– Уже существует Комитет общественной безопасности, который действует против частных лиц и не докладывает об этом Конвенту. А чем займется новый комитет? Тем же самым, я полагаю, только действовать он будет против Конвента. И кто же, интересно, предложил эту новую машину подавления?
– Я не могу сказать точно, но угадать не так уж и сложно. Мне кажется, что за этим проектом стоят Марат, Дантон и Эбер. Если хотите узнать побольше, ступайте в дом – там вам мигом обо всем расскажут.
Тальма не успел договорить, как дверь распахнулась. В кухню вошла сама госпожа Тальма, или «прекрасная Жюли», как называли ее друзья, закутанная в шаль поверх красного атласного платья, оттенявшего ее темные волосы. Хозяйка дома на самом деле вовсе не была красивой – ее портила излишняя худоба. Она казалась костлявой, очень откровенное декольте открывало глубокие впадины над ключицами. И, конечно, следовало бы сказать «гражданка Тальма», потому что вместе с ней в этот уютный уголок ворвались новые правила поведения.
– Я так и думала, что ты здесь! – воскликнула она. – Сегодня вечером все так взволнованы, а ты сидишь у огня и попиваешь свой бульон, как старый крестьянин, вернувшийся с поля! А ты, гражданин Бац, как сюда попал?
– Мы пришли вместе, – ответил де Бац и встал, намереваясь поцеловать ручку хозяйки дома. Но та демонстративно спрятала руки за спину.
– Иногда мне действительно хочется быть старым крестьянином и возвращаться с поля домой, – проворчал Тальма. – Да, собственно, я такой и есть! Я вспахиваю поля великой театральной классики и иногда нуждаюсь в отдыхе.
– А разве я отдыхаю? Я отдаю все свои силы нашим друзьям – и свободе!
– Согласен, свободе других, но только не моей! И в любом случае куда утомительнее работать головой, чем ногами. А ты ведь теперь даже не танцуешь.
– Ты собираешься меня в этом упрекать?!
– Дорогая моя, – вмешался де Бац, который всегда терпеть не мог роль третьего лишнего во время семейных сцен, – я готов последовать за тобой сию же секунду. Но, может быть, мы дадим возможность немного отдохнуть хозяину дома? У него выдался такой трудный день...
– Ни в коем случае! Он тоже должен идти. Там собрались все наши друзья – Кондорсе, Верньо, Бриссо, Ролан... Скоро должен приехать Давид и, возможно, госпожа Ролан.
– Женщина в твоем королевстве? Да еще такая женщина? Вот так новость! – засмеялся Тальма.
И в самом деле, дамы редко осмеливались появляться в салоне бывшей звезды оперы, явно отдававшей предпочтение обществу мужчин. В этом случае Жюли могла не сомневаться, что будет играть главную роль.
– Не будь глупцом! Я никогда не отказываюсь от общества дам, напротив. Просто некоторые выскочки почему-то считают мой дом недостойным их присутствия. К счастью, не все придерживаются такого мнения. Сегодня, например, нас собирается посетить мисс Адамс.
Де Бац, допивавший бульон, подавился и закашлялся.
– Мисс Адамс? – переспросил он, когда к нему вернулась способность говорить: Кунегонда изо всех сил стукнула его по спине, словно выбивала ковер. – Что еще за мисс Адамс?
– Лаура Адамс, – любезно ответила Жюли, которая умела быть очаровательной. – Это молодая американка, которой я сдала один из моих домов. Она родом из Бостона, но в Париж приехала из Бретани, где ей пришлось улаживать семейные дела. Она приходилась родственницей бедному адмиралу Джону Поль-Джонсу, которого мы потеряли в прошлом году...
Это казалось Жану невероятным, но сомнений быть не могло: в конце концов, он сам выдумал эту Лауру Адамс – племянницу знаменитого адмирала.
– Буду счастлив с ней познакомиться! – воскликнул барон. – У меня много друзей среди живущих в Париже американцев, и если эта женщина окажется приятной...
– Приятной? Да она просто очаровательна! – сказал Тальма. – Я видел ее всего один раз, когда она приезжала подписывать договор об аренде, но она нас обворожила – и Жюли, и меня.
– Сгораю от желания присоединиться к сонму обожателей, – улыбнулся Жан, но его глаза оставались холодными.
– Так идемте же! – Жюли властно взяла его под руку.
Тальма пришлось оставить свое кресло у камина, но возможность снова встретиться с красивой американкой несколько улучшила его настроение. А де Бац все никак не мог поверить, что перед ним предстанет именно та женщина, которую он создал прошлым летом словно по мановению волшебной палочки.
Но это и в самом деле оказалась его Лаура, в легком платье из атласа цвета слоновой кости и верхней кофточке, так называемом «пьеро» нежного зеленого оттенка с длинными рукавами и манжетами из органди. Сидя на небольшом диванчике с бокалом шампанского в руке, Лаура Адамс весело разговаривала с очень красивым молодым человеком, которого де Бац знал в лицо, как, впрочем, и весь Париж. Это был известный тенор Жан Эллевью, от которого женщины буквально сходили с ума – и не без причины. Певец обладал сложением Адониса, великолепными золотистыми волосами, правильными чертами лица, обворожительной улыбкой и невероятно синими глазами, взгляд которых завораживал. Эллевью дружил с Мари, и в те времена, когда молодая женщина еще выступала на сцене в «Итальянской опере», они часто играли в одних и тех же спектаклях.
40 
