5 
Приятное лицо Робина окаменело.
— О чем ты? Ты что, считаешь, что мама выдумала свой приступ со скуки? Как можно! Если бы ты только видела ее — видела, как ей больно, каким молодцом она пытается держаться! Я понимаю, ты расстроилась из-за отпуска, я и сам расстроен, но, Маргарет, так думать — низко.
Повисло напряженное молчание. Наконец Мэгги тихо сказала:
— Да, конечно. Ты прав. Прости. — Она выдавила улыбку. — Ну что ж, о Маврикии придется забыть.
И о попытках вырвать тебя из матушкиных когтей тоже.
— Но ведь ты еще можешь поехать, — быстро заговорил Робин. — Заказ на номер в гостинице действителен. Жаль будет, если он пропадет. Так мама говорит. Она сказала: «Маргарет заслуживает отдыха. Пусть едет куда-нибудь к солнышку, где можно обо всем забыть и завести новых друзей».
— Как любезно с ее стороны! — Гнев разрывал Мэгги на части, и она боролась с собой из последних сил. — Но я и думать не хочу ехать без тебя. — Она помолчала. — Может быть, когда выяснится, что состояние твоей матери не столь серьезно, мы поедем? Ты ведь сам сказал, что номер за нами сохранят.
Возможно, все дело в номере на двоих, это он встал миссис Герви поперек горла. Если бы они решили остановиться в разных номерах или даже в разных гостиницах, мамаша бы не предприняла такой отчаянной выходки.
— Хотел бы и я быть столь оптимистичным. — Он тревожно и умоляюще улыбнулся. — Милая, как мне жаль, что все так получилось. Но мы поедем в другой раз.
О нет, другого раза не будет, подумала Мэгги. Твоя мать позаботится об этом. Для нее это словно эксперимент: проверка твоей реакции. Теперь-то она знает, что, стоит ей потянуть за ниточку, ты начнешь плясать.
— Конечно, непременно, — мягко улыбнулась она. — Тебе, наверное, не терпится вернуться в больницу — узнать, нет ли изменений. Спасибо, что заехал и сам все объяснил.
Робин опешил.
— Но ведь это самое малое, что я мог сделать. И мама настаивала… — Он поколебался. — Я проверил страховку, мы ничего не потеряем, если отменим заказ: болезнь родственников. — Наступила очередная неловкая пауза. Робин взглянул на часы. — Пожалуй, мне пора возвращаться. — Он печально посмотрел на нее. — Ты ведь все понимаешь, правда? Ты знаешь, как я хотел быть с тобой.
— Да.
Робин поднялся, Мэгги встала и нежно поцеловала его в щеку.
— Я все понимаю. Передай маме привет и пожелания скорейшего выздоровления, — помолчав, прибавила она.
— Спасибо. — Он коснулся ее руки. — Ты чудесная девушка, Мэгги. Самый лучший друг.
Она смотрела, как захлопывается за его спиной дверь, потом медленно сосчитала до двадцати, схватила свою пустую чашку и с силой запустила ее в камин. Чашка разлетелась на куски, рассеяв по комнате осколки и капли холодного кофе.
— Вот и все, — сказала она и дала волю слезам ярости и бессилия. Она упала на колени в густой ковер и, обхватив себя руками, громко разрыдалась.
Не о пропавшем отпуске под тропическим солнцем. Она оплакивала Робина и свои надежды на жизнь с ним, о которой так мечтала. Плакала оттого, что поняла наконец с убийственной ясностью, что, даже если он снова войдет в эту дверь и предложит ей руку и сердце, она не примет его предложения.
Наверное, следовало поблагодарить миссис Герви за то, что она так рано выказала нрав. Возможно, когда-нибудь Мэгги действительно будет ей признательна за избавление от будущих чудовищных ситуаций… но только не теперь. Теперь она полностью уничтожена, и жизнь ее разбита, как та чашка, с которой она так жестоко обошлась.
Она рыдала, пока слезы не иссякли, потом долго всхлипывала, нервно и сухо, и наконец затихла, неподвижно уставившись в пространство и в оцепенении размышляя, что теперь делать.
Одна на Маврикий она не поедет. Роскошный отель — комплекс одноэтажных домиковномеров — будет населен влюбленными парочками, и это только обострит ее чувство одиночества. А приглашать кого-либо из подруг уже поздно.
Да ей и не хотелось никого приглашать. Ужасно, если все узнают. Ее начнут жалеть, с языков вот-вот готово будет сорваться: «А ведь мы тебя предупреждали!» — и Себастиан с Лу будут первыми. Она этого не вынесет.
А может, провести отпуск в другом месте, где одинокая женщина не будет так выделяться? Но — нет, сердце ее ни к чему не лежало, ни один вариант не вызвал в ней интереса.
С другой стороны, оставаться в Лондоне тоже нельзя. Если она не запрется в своей квартире, слух о том, что она не уехала, распространится в мгновение ока. Ей потребуется вся ее осторожность, чтобы тут же не оказаться в редакции — нянькой при Кили СенДжон, пока та будет переписывать свой очередной бестселлер.
5 
