Особенно,... 
40 
Я не замечала ничего вокруг до того момента, когда Бэрронс помог мне выбраться из автомобиля и взял под локоть.
Сегодняшний вечерний туалет нравился мне гораздо больше, чем все то, что он выбирал для меня прежде. На мне был черный костюм от Шанель, весь из себя деловой, абсолютно не деловые туфли на высоченных каблуках, плюс фальшивые бриллианты в ушах, на шее и запястьях. Свои короткие черные кудряшки я обработала средством для укладки и зачесала за уши. Я выглядела весьма шикарно, и мне нравилось это новое ощущение. А кому бы оно не понравилось? До сих пор самой дорогой вещью, которую я надевала, было платье для выпускного бала. И я всегда считала, что следующим дорогим платьем в моей жизни станет то, которое купит мне папа на свадьбу, а потом, если жизнь сложится хорошо, будут еще десятки нарядов в промежутке между свадьбой и похоронами. Но я уж точно не представляла себе нарядов от кутюр, дорогих автомобилей и нелегальных аукционов, а также мужчину, который будет носить шелковые рубашки и итальянские костюмы с платиновыми запонками в россыпи бриллиантов.
Когда я наконец– то оглянулась, я с удивлением обнаружила, что мы находимся на пустынной дороге. Безликие мужчины в одинаковых костюмах провели нас по короткой тропинке, затененной растущими по обеим сторонам деревьями, и остановились перед особенно густо разросшимся кустарником. Я недоумевала ровно секунду, после чего наши провожатые раздвинули листья, открывая стальную дверь, спрятанную в кустарнике. Нас провели внутрь по казавшейся бесконечной бетонной лестнице, перешедшей в мрачный коридор, по которому вились трубы и провода, и в итоге мы оказались в большой прямоугольной комнате.
– Мы в бомбоубежище, – прошептал Бэрронс, наклонившись к моему уху, – на глубине почти трех этажей под землей.
Не скажу, что это совсем не действовало мне на нервы. Я находилась глубоко под землей, и единственный выход наверх был за спинами дюжины тяжеловооруженных охранников. Не то чтобы я страдала клаустрофобией, но я люблю видеть над собой чистое небо или хотя бы знать, что оно прямо за окружающими меня стенами. А сейчас я чувствовала себя погребенной заживо. Думаю, мне больше понравилась бы перспектива сгореть во время ядерного взрыва, чем гнить двадцать лет в бетонном гробу.
– Прелестно, – пробормотала я. – Это что– то похожее на твой подзем… ой! – Ботинок Бэрронса опустился на мою ногу и надавил так, что мне показалось, будто моя ступня превратилась в блинчик.
– Для проявления вашего любопытства найдется другое время и другое место, мисс Лейн. Здесь постарайтесь воздержаться. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
– Извини, – произнесла я, действительно чувствуя себя виноватой.
Я могла понять его нежелание уведомлять этих людей о подземном тайнике, и, если бы я не была так сбита с толку окружающей обстановкой, я бы и сама могла об этом догадаться, прежде чем открыла рот.
– Сойди с моей ноги.
Он ответил своим специфическим, бэрронсовским взглядом, который я не берусь описать, – у него есть несколько таких взглядов, и каждый содержит пару томов информации.
– Я буду настороже, честно, – сердито сказала я.
Терпеть не могу чувствовать себя рыбой, вытащенной из воды, и не только потому, что я бессильно трепыхаюсь на песке, но и потому, что здесь я – килька в окружении акул.
– И я ни слова не скажу, пока ты мне не позволишь, о'кей?
Мой спутник одарил меня напряженной, но довольной улыбкой, и мы направились к своим сиденьям.
Эта комната была бетонной от пола до потолка, глазу не за что было зацепиться. Под потолком вились неприкрытые трубы и какие– то провода. Сорок металлических стульев стояли посреди помещения: в пять рядов, по четыре стула с каждой стороны от центрального прохода. Многие стулья уже были заняты людьми в элегантных вечерних туалетах. Все разговоры велись приглушенным шепотом.
В дальней части комнаты находилась центральная трибуна, по бокам которой располагались столы, уставленные различными предметами, накрытыми бархатом. Многие предметы, также скрытые бархатными покрывалами, стояли у стены за столами.
Бэрронс взглянул на меня. Я предусмотрительно не стала кивать.
«Да», – шепнула я, когда мы занимали свои места в третьем ряду, с правой стороны комнаты.
Я почувствовала это сразу же после того, как мы вошли в комнату, но не была уверена, что это – реликвия Фейри или кто– то из самих Фей, до тех пор пока у меня не появилась возможность изучить всех присутствующих людей на предмет их происхождения. Никто из них не прятался под чарами, все присутствующие в комнате были людьми, и это означало, что тут находился очень могущественный ОС, скрытый где– то под бархатом. По моей личной десятибалльной шкале накатывающей тошноты, в которой десятку вызывала «Синсар Дабх», а все остальные вещи распределялись где– то между тройкой и четверкой, до сих пор пустовали места для вещей с мощностью от шести и выше, а сама десятка заставляла меня терять сознание. Здешняя вещица тянула баллов на пять, и я полезла в карман за леденцами, которые помогали мне справиться с постоянным дискомфортом от непрерывного ношения копья. Копье, кстати, я чуть раньше выложила на стол Бэрронса, который привязал его к своей лодыжке, а не к моей. Я жутко не хотела расставаться с оружием, но мой обтягивающий костюм не оставлял мне выбора – спрятать под ним копье было просто невозможно. Думаю, доверие в наших с Бэрронсом отношениях все же присутствовало – я знала, что он вернет мне копье, как только у меня возникнет такая необходимость.
40 
