46 
По дороге галопом промчался всадник на грязно-зеленом ящере, смахивающем на тираннозавра. Народ дружно рассосался по обочинам, как легковушки, заслышавшие спецсигнал на московской кольцевой. Лисса смотрела на стремительно мрачнеющее небо с выражением тревоги в прекрасных глазах и совершенно не обращала внимания на окружающий ландшафт. В результате наглая ящерица почти сбила с ног кобылу охотницы. Хорошо хоть лошадка оказалась расторопной и вовремя отпрыгнула в сторону. Девушка с удивлением обнаружила себя висящей в воздухе без какой-либо опоры, пронзительно взвизгнула и рухнула на землю. Почти сразу же стремительный ящер вознамерился закрепить свой успех победителя женщин, водрузив свою чешуйчатую лапу прямо на беззащитный живот Лиссы. Это было ошибкой. Если свое падение охотница худо-бедно могла пережить, то угрозу быть раздавленной чьей-то бесцеремонной ящерицей, которая слишком хороша, чтобы смотреть себе под ноги, спускать не собиралась.
— Ах ты, урод! — возмутилась она и шарахнула по рептилии чем-то огненно-желтым.
«Шаровая молния, что ли, — изумилась я. — Во дает!»
Ящерица не ожидала огненного сюрприза от распростертой в пыли хрупкой фигурки и отшатнулась в мою сторону. Левбай оказался не лыком шит и решил доказать, что в его жилах течет кровь не простых животных. Он ощерился, как загнанный в угол матерый волк, и ловко вцепился агрессору в ноздрю. Ящерица протяжно зашипела, высунув раздвоенный язык. Конь не остался в долгу и выдал такой звук, которому позавидовал бы любой змей, будь он трижды Горыныч.
Узрев чешуйчатую рептилию на расстоянии вытянутой руки, ощутив смрадное дыхание, я впала в ступор. Одно из двух: либо техника шагнула далеко вперед, либо это не голограмма. Ну не может компьютерная графика, будь она хоть трижды гениальной, быть еще и осязаемой при непосредственном контакте. А левбай здорово тяпнул ящера. Вон и кровь сочится из правой ноздри.
— Эй ты! — вывел меня из изумления раздраженный голос всадника ящера. — Купи намордник своему левбаю. Он мне ящера попортил.
Я очень не люблю, когда меня задирают на дороге. Особенно, если это делают с такой наглостью. В ответ я гордо подбоченилась, приосанилась, смерила нахала презрительным взглядом и выдала:
— Моему левбаю намордник без надобности. Его острые зубы хорошо защищают меня от хамства некоторых придурков, которые права купили, а ездить научиться забыли. А вот наезднику твоего ящера намордник придется в самый раз.
От такой наглости молодой, смазливый и чрезвычайно гордый собой юноша, облаченный в кожаный доспех с блестящими бляшками и пряжками, покраснел и принялся раздуваться как воздушный шар. Но бросил взгляд на мои колени и сразу как-то сник. Даже плеть в его руках перестала быть угрозой, и он явно не знал, куда ее деть.
Поразительная перемена в поведении задиры меня удивила. Я проследила за его взглядом и обнаружила, что до сих пор держу подарок Мекса на коленях. Сверток слегка развернулся, и из него недвусмысленно показалась передняя часть арбалета. «Вот так подарок!» — ахнула я. Осталось узнать, что с этим делать. Положа руку на сердце, признаюсь: даже стрельба из лука всегда была выше моего понимания. Ножи вот метала — это да. В моем босоногом детстве самой модной игрой во дворе считалась так называемая игра в ножички, и я была одним из лучших игроков. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. А пока достаточно того, что вид арбалета произвел неизгладимое впечатление на спесивого хозяина ящера. Он еще раз смерил взглядом прищуренных глаз сначала меня, затем оружие, видимо решая, какова вероятность схлопотать арбалетный болт в спину, смачно сплюнул в придорожную пыль, раздраженно вытянул ящера плетью и умчался в сторону городских ворот. Мы с принцессой проводили его с тоской во взоре. Этот наглец скоро окажется в сытом тепле трактира, а нам еще предстоит тащиться до ближайшего жилья, невзирая на стремительно портящиеся погодные условия.
— Кажется, дождь собирается. Может, вернемся? — озвучила мое мнение принцесса.
Охотница шумно, с мрачным остервенением отряхивала свои штаны с таким видом, словно собиралась забить несчастный предмет одежды насмерть.
— Ни в коем случае, — отрезала она. — Во-первых, возвращаться — дурная примета: пути не будет. Во-вторых, может, и распогодится. В это время года погода меняется по двадцать раз на дню.
46 
