Особенно,... 
93 
Если, конечно, он вообще выехал из Прескота.
Скорбь отошла на второй план, уступив место ярости. Двенадцать лет назад ее мать и Ги совершили поступок, за который до сих пор приходится расплачиваться. В исчезновении мистера Плизанта, конечно, не может быть никакой вины Рини, ибо мать даже не знала о существовании этого человека, но зато она имела прямое отношение к тому, над чем работал мистер Плизант и что, собственно, позвало его в Прескот.
Вспомнив о матери, Фэйт сняла трубку и набрала телефонный номер своей бабки. Никто не ответил, но она не успокоилась и стала упрямо перезванивать. На четвертый раз на том конце провода наконец раздался скрипучий голос бабки. Фэйт представилась и услышала, как бабка позвала Рини к телефону.
( Кто это? — раздался приглушенный голос матери.
( Твоя девчонка. Младшая.
( Не хочу с ней разговаривать. Скажи, что меня нет дома.
Фэйт судорожно сжала трубку и зло прищурилась. Бабка вновь подошла к телефону. Не дав ей сказать хоть слово, Фэйт проговорила:
( Передай маме: если она сейчас не подойдет, я обращусь к шерифу.
На самом деле Фэйт не собиралась этого делать, но пригрозила нарочно в ожидании реакции Рини. Если матери нечего скрывать и нечего бояться, эта угроза не сработает. Если же есть…
Пауза стала затягиваться. Наконец мать взяла трубку.
( Ты что, Фэйти?! Какой шериф, ты очумела?! — весело проговорила Рини.
( Я насчет Ги Руярда, мама…
( Может, хватит наконец, а? Я же говорила тебе, что не виделась с ним.
Фэйт подавила нараставшее чувство дурноты и, овладев собой, продолжила:
( Я знаю, мам. Я тебе верю. Но мне кажется, что в ту ночь с ним что-то случилось.
Фэйт была очень осторожна, ибо понимала: если Рини решит, что ее в чем-то подозревают, она вообще не будет разговаривать.
— Мне ничего об этом не известно, и вообще, дорогая, хватит совать свой нос не в свое дело.
— Где ты встретилась с ним в тот вечер? — не обратив на ее слова внимания, спросила Фэйт.
— Не понимаю, с чего это вдруг тебя так волнует! — недовольно буркнула Рини. — Если бы он поступил так, как следовало, то позаботился бы обо мне. И о вас, между прочим, тоже, — добавила она, спохватившись. — Но он все откладывал, тянул, ждал, когда Грей закончит учебу… Впрочем, сейчас все это не важно.
— Вы встречались в мотеле? Или в другом месте? — Рини шумно вздохнула.
— Ты прямо как бульдог. Уж если вцепилась, ни за что не отпустишь. Ты всегда была самой упрямой из всех, всегда добивалась, чтобы все было по-твоему. Даже зная, что можешь хорошенько получить за это от своего отца. В тот вечер мы встретились в летнем домике, где и всегда встречались, удовлетворена? Иди теперь туда, вынюхивай! Только учти: Грей — это тебе не Ги.
С этими словами Рини бросила трубку. Фэйт вздрогнула, поморщилась, вздохнула и аккуратно положила трубку на телефон. Рини известно, что случилось в ту ночь. Фэйт знала, что заставить мать сделать что-нибудь против ее воли можно только в том случае, если она поймет, что так будет для нее же выгоднее. Именно поэтому после угрозы Фэйт обратиться к шерифу мать поняла, что ей выгоднее все-таки поговорить с дочерью. Но пойди докажи что-нибудь!
Летний домик, ну конечно. Хотя непонятно, почему Ги не водил Рини в мотель, как это принято в Америке в таких случаях. Фэйт хорошо помнила летний домик Руярдов, и воспоминания эти были одновременно горькими и сладкими, ибо были связаны с Греем. Ей не хотелось вновь увидеть этот домик, ибо она знала, что один вид его оживит в сознании многие воспоминания из детства. Она вспомнит о том, как часами караулила на опушке леса, надеясь хоть мельком увидеть Грея. А когда он приезжал туда с друзьями, она ложилась животом прямо на сосновые иголки, чтобы ее не было видно, и с молчаливым восторгом наблюдала за их веселыми забавами, жадно ловила каждый всплеск воды, когда они купались в озере, каждый взрыв молодого смеха. И мечтала о том, чтобы однажды присоединиться к этим веселым компаниям. Дура.
Помнила она и тот день, когда подсматривала за Греем и Линдси Партейн. Подумав об этом сейчас, Фэйт почувствовала приступ дурноты, и руки ее непроизвольно сжались в кулаки от злости и ревности. В то время она думала только о том, как он был красив. Теперь же Фэйт была взрослой женщиной, и одна мысль о том, что Грей может заниматься любовью с другими женщинами, приводила ее в ярость.
С тех пор прошло уже долгих пятнадцать лет, но она все помнила так, как будто это было только вчера. В ее ушах до сих пор слышался мягкий, воркующий голос Грея, его французские слова любви и настойчивые уговоры. Перед глазами до сих пор был образ его крепкого молодого тела. Она и хотела бы, да не могла забыть, как он двигался и как лежала под ним, раскинув ноги, Линдси.
93 
