380 
… Вот одиннадцатилетний Гарри на метле, тянет руку к напоминару, требуя вернуть его назад, его зеленые глаза до краев наполнены неприязнью и вызовом…
Слитерин обошел Гарри, шагнул к Драко, взял его за руку и, похоже, собрался что-то сказать…
Как громко он говорит…
Драко без всякого выражения взглянул на него — в том водовороте чувств, бурлящих внутри него, не было места для звуков и слов, он не слышал ничего из того, что произнес Слитерин — эти фразы не имели значения, они просто не существовали…
… Вот Гарри по ту сторону световой решетки, лицо его бледно и полно решимости… Полоснул раскрытую ладонь сверкнувшим серебром в темноте ножом, просунул окровавленную руку сквозь решетку…
Схватив за плечи и продолжая что-то говорить, Слитерин начал трясти Драко, и как достигают дна камни, так и слова пробили путь сквозь хаос и смятение в его голове:
— Только не говори, что ты никогда не мечтал о его смерти!..
… Вот полупрозрачный Гарри на краю карьера, сквозь него тускло поблескивают звезды: "Ты не причинишь мне зла…"
— Неблагодарный ребенок! — Слитерин опустил руки и отвернулся к Гарри, на его лице появилась сочащаяся ядом улыбка. — Куда бы он ни попал, — мотнул он головой в его сторону и снова взглянул на Драко, — помни, что именно твоя рука отправила его в это путешествие…
И оставив его, он развернулся и вышел сквозь темный проход в стене.
Наконец-то Драко смог двинуться — не столько потому, что приложил к этому какие-то усилия, сколько потому, что у него просто подогнулись ноги; он бухнулся на колени рядом с Гарри и повернул к себе его лицо. Руки были забрызганы кровью, и от этих прикосновений на лице Гарри оставались кровавые следы.
— Гарри… — машинально позвал он. В глубине его души и нарастала уверенность, что Гарри уже мертв, но он всеми силами сопротивлялся ей — нет, это невозможно, будь Гарри мертв, он бы это почувствовал, ведь тогда часть Гарри, поселившаяся в нем после Многосущного Зелья, зашипела бы и погасла; после всех этих месяцев жизни со смутным ощущением сосуществования двух людей в одной оболочке, исчезни сейчас один из них, — Драко бы почувствовал физическую боль, словно во время ампутации… Но все, что он сейчас ощущал, — это какое-то все нарастающее и нарастающее онемение.
Только не говори, что ты никогда не мечтал о его смерти.
… Квиддитчное поле, пятый год — он стоит и смотрит, как встают трибуны, приветствуя приземляющегося Гарри, как он улыбается ликующим Рону и Эрмионе, как в его вскинутой руке сияет в солнечных лучах снитч… Драко вспомнил слова Декса Флинта: "Ты превосходный Ловец, Малфой, оправдывающий все наши надежды, однако Гарри Поттер всегда будет чуть лучше тебя", — как он возненавидел тогда Гарри, какое отвращение к нему почувствовал… наверное, тогда он пожелал ему смерти… из-за такого пустяка, из-за такой ерунды, как этот дурацкий Квиддитч…
Холод растекался у него внутри, он подавил приступ тошноты.
… Замок Слитерина… Эрмиона по траве летит к Гарри, кидается ему на шею, хотя ее спас именно Драко, а Гарри не сделал ровным счетом ничего, он просто сидел и ждал ее там… Даже Любовного Зелья оказалось недостаточно… как всегда — недостаточно… как он ненавидел его тогда… Хотел ли он, желал ли он его смерти?..
Он не сумел удержать забулькавшие в горле слова:
— Гарри?..
И Гарри шевельнулся. Его веки дрогнули и приподнялись, глаза широко открылись и начали шарить вокруг, словно он только что пробудился от сна.
Драко судорожно схватил его за плечи. Глаза Гарри скользнули к нему — огромные, лучистые, словно сияющая в солнечных лучах далекая морская гладь
— Я ничего не чувствую… — на адмантиновом полу растекалась лужа крови, куда более алая, чем гриффиндорский лев.
… рубины на адмантиновой синеве…
— Он промазал?..
Драко снова ощутил в руке тяжесть навалившегося на клинок тела Гарри…
— Да, да, наверное, — торопливо ответил он.
Гарри прищурил глаза:
— Ты врешь… — его голос был удивительно спокоен. — Я почувствовал, как он проткнул мне грудь… — он закашлялся. — У тебя все руки в крови…
Драко перевел взгляд на свои руки, потом снова на Гарри, и словно вопль страдания пронзил его мозг. Ему почему-то показалось очень важным не тревожить и не волновать Гарри, ушедшего, видимо, уже в такие дали, где боль не могла его достать… словно, промолчав о серьезности его ранения, можно было все поправить. Он вспомнил серые туманные долины и голос Хельги, очень похожий на голос Джинни: "Прекрати его дразнить. Он — всего лишь ребенок, и он смертельно ранен…"
380 
