Особенно,... 
637 
— Ну… надеюсь, она вам понравится…
Коэн усмехнулся.
— Она не нам должна понравиться. Как раз мы ее не услышим.
— Что? Ты же сам сказал: я должен сложить сагу…
— Ага. Но это будет сага о том, как мы пали смертью храбрых.
На следующий день из Анк-Морпорка отплыла небольшая флотилия. События со стремительной быстротой сменяли друг друга. Дело было даже не в том, что перспектива конца света заставила людей сплотиться — то была общая, универсальная угроза, которая с трудом поддавалась людскому осмыслению. Но патриций вел себя достаточно резко, а вот это уже была определенная и в огромной степени личная опасность, которую без труда можно было увязать с собственной судьбой.
Между кораблями тяжело раскачивалась закрытая брезентом баржа; из-под брезента топорщились какие-то подозрительные углы. Поднявшись перед самым отплытием на борт, лорд Витинари мрачно осмотрел груды всевозможных материалов.
— Все это обходится в приличную сумму, — сказал он Леонарду, который уже успел установить на палубе мольберт. — Надеюсь, нам будет чем оправдаться.
— Продолжение существования нашего вида — это достаточное оправдание? — откликнулся Леонард, заканчивая какой-то сложный чертеж и передавая его подмастерью.
— Очевидно, да.
— Мы узнаем много нового, — продолжил Леопард, — и тем самым внесем неоценимый вклад в процветание нашего города. Моряк с «Марии Песто» сообщил, что предметы плавали в воздухе так, словно бы почти не имели веса. Поэтому я изобрел вот это.
Наклонившись, он поднял предмет, который, по мнению лорда Витинари, напоминал самую обычную кухонную принадлежность.
— Это сковорода, которая прилипает к чему угодно, — с гордостью заявил Леонард. — Данная идея возникла у меня и процессе наблюдения за ворсянкой обыкновенной, которая…
— И ты считаешь это полезным изобретением? — спросил лорд Витинари.
— Разумеется! Мы ведь должны будем чем-то питаться и не можем позволить, чтобы горячий жир плавал повсюду. А еще я изобрел ручку, которая пишет вверх ногами.
— Правда? А может, будет проще перевернуть лист бумаги?
Сани развернутым строем двигались по заснеженному полю.
— Клятая холодина, — пробормотал Калеб.
— Что, старость подкрадывается, а? — спросил Малыш Вилли. — Всегда говорил: ты стар настолько, насколько себя чувствуешь.
— Чиво?
— ОН СКАЗАЛ, ТЫ СТАР НАСТОЛЬКО, НАСКОЛЬКО СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ, ХЭМИШ!
— Чиво? Чиво чувствуешь-то?
— Не думаю, что это старость, — покачал головой Малыш Вилли. — Старость — это что-то другое. А сейчас… просто я стал точнее рассчитывать расстояние до ближайшего туалета.
— А хуже всего, — сказал Маздам, — когда к тебе начинает наведываться молодежь и развлекать тебя веселыми песенками.
— Кстати, почему они всегда поют веселые песенки? — спросил Калеб.
— Ну, им есть из-за чего веселиться. Они ведь не мы.
Мелкие острые кристаллы снега, снесенные ветром с вершин гор, со свистом пролетали перед глазами. Из уважения к своей профессии члены Орды носили только крошечные кожаные набедренные повязки и маленькие кусочки меха и доспехов. Из уважения к преклонным годам (и без комментариев в своем узком кругу) они дополняли эти немногочисленные предметы одежды длинными шерстяными трико и различными, странного вида эластичными штуковинами. К времени ордынцы практиковали тот же подход, что и ко всему остальному, — атакуешь и пытаешься убить.
Выступавший во главе отряда Коэн давал менестрелю советы.
— Прежде всего, ты должен описать, что ты самчувствуешь о саге, — говорил он. — Пение заставляет кровь резвее струиться по твоим жилам, и ты не в силах больше сдерживаться… Тем самым ты говоришь, какой великой будет сага… Понял?
— Да, да… Кажется, понятно, — кивнул менестрель, лихорадочно записывая. — А потом я должен описать вас…
— Нет, потомты должен рассказать, какой была погода.
— Например, «стоял ясный денек»?
— Нет, нет и нет!Ты должен изъясняться так, как положено в саге. То есть переворачивать фразы наоборот.
— Гм-м… «Ясен был день», так что ли?
— Вот именно! Отлично! Я знал, что ты умный паренек!
— Вернее, «знал я, что умный ты паренек»! — выпалил менестрель, не успев вовремя прикусить язык.
На одно волнительное, смертоносное мгновение в воздухе повисла неопределенность, но потом Коэн улыбнулся и хлопнул менестреля по спине. По силе это можно было сравнить с ударом лопатой.
637 
