41 
Он назвал известное казино, славящееся прекрасным рестораном.
— Может, ты хочешь в другое место?
— Да, в более тихое, подальше от центральных улиц, — с надеждой произнесла Элен.
Там уже наверняка удастся избежать новой встречи с ненавистной Одри.
— Что ж, припоминаю несколько таких заведений.
Подходящих для сомнительных свиданий? Черт тебя побери! Ревнивица дала волю своему воображению.
— Конечно, мы могли бы купить какую-нибудь еду на вынос по дороге домой, — сказала она.
— Ты хочешь что-нибудь пикантное?
— Китайское…
В его глазах заиграли насмешливые искорки.
— Ладно, перекусим в машине.
— Подходящее место для крупного финансового магната.
Филипп рассмеялся и нежно пошлепал жену по щеке.
— Тогда скажи мне, где бы ты хотела поесть?
Элен с укором взглянула на него.
— Одетой таким образом? Только в собственной столовой. Где же еще?
— Но мы могли бы сначала переодеться.
— И поужинать на воздухе у себя на террасе, — улыбнулась она. — Вот прекрасная идея!
Супруг широко улыбнулся.
— Маленькая моя упрямица, давай-ка я накажу тебя.
— Ты не посмеешь!
— Посмотрим!
Каждая клеточка ее тела заныла, предвкушая, как он будет осуществлять наказание. Элен поспешно произнесла:
— Может, продолжим осмотр?
— Прекрасное предложение, — согласился Филипп.
Было почти восемь, когда они вышли из галереи, и почти девять, когда машина остановилась возле гаража. Пластиковый пакет с едой источал соблазнительные запахи. Войдя в дом, Элен мгновенно скинула туфли.
— Ты пойдешь переодеться?
Она кокетливо посмотрела на мужа.
— Жалко расставаться — это платье стоит маленького состояния.
— Так же, как и мой костюм, — поддержал Филипп игривое настроение жены.
— Может, ты наденешь что-нибудь попроще?
— Чтобы миллионеру сэкономить на химчистке пару фунтов?
— Естественно!
— А как ты думаешь, ужин в постели — это очень плохой тон?
Элен улыбнулась:
— Изысканная еда требует соответствующей обстановки.
— Тогда на террасе? — спросил Филипп. — Представь, ужин при свете луны… — Он скинул пиджак и повесил на спинку стула. — Мейссенский фарфор, богемский хрусталь…
— Думаю, мы можем позволить себе более неформальную обстановку, — ответила супруга и, схватив туфли, отправилась в спальню. — Всего две вилки и два бокала. — Остановившись на лестнице, она посмотрела на мужа. — Ты справишься один?
Филипп снял галстук-бабочку, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
— Конечно. Не задерживайся, дорогая, — предупредил он.
В ответ супруга послала прелестную улыбку.
— Терпение, Фил!
В спальне Элен сняла вечернее платье, надела колготки и свободного покроя рубашку. Несколько минут спустя она уже спускалась на террасу. Филипп сидел за столом, освещенным изящной настольной лампой. Его рубашка была расстегнута почти до пояса, рукава закатаны до локтей. Супруг разложил еду по тарелкам, открыл бутылку вина.
Элен села в кресло напротив мужа, с наслаждением вонзила вилку в кусок мяса и набила полный рот.
— Не правда ли, здесь намного лучше, чем в ресторане? — спросила она, прожевав.
— Неплохо, — ответил Филипп, насмешливо поглядывая на нее.
— Не строй из себя сноба, — сморщила носик жена. — Твоя проблема в том, что ты ужасно испорчен личным поваром. Привык, что он угождает твоим экзотическим вкусам…
— Ты что, хочешь меня перевоспитать?
— Немного не мешало бы.
— В чем же проблема, моя дорогая? — удивился Филипп.
— Ну, например, неплохо было бы преподать тебе урок вежливости, — смеясь, сказала Элен.
— А ты можешь припомнить ситуации, когда я был груб, обидел невежливостью?
Их глаза встретились, Филипп поднял руку с бокалом, победно салютуя супруге, затем медленно поднес его к губам.
У нее перехватило дыхание. Сначала вилка застыла в воздухе, потом Элен положила ее на стол.
Нет, конечно нет, она не помнила таких ситуаций. Даже когда без видимого повода капризничала, муж неизменно оставался нежным, внимательным, заботливым. Насчет вежливости — это ее занесло.
Филипп откинулся на спинку кресла.
— У тебя пропал дар речи?
Элен задумчиво посмотрела на мужа. Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться в его объятиях. Прижаться к нему, слиться с ним, раствориться в сильных мужских руках. Но вместо этого она неподвижно сидела, ощущая, как у нее ноет сердце. Ей так много хотелось ему сказать! Но женщина медлила, чего-то опасаясь, стесняясь своего признания в любви.
41 
