Особенно,... 
52 
— Единственное чувство, которого я не испытываю к тебе, — это жалость! — возразила Грейс.
Нил помолчал, гневно глядя на нее.
— Все произошло слишком быстро, — произнес он, наконец. — Ты и я. Наш с тобой роман. Я уже ничего не понимаю. Ни того, что происходит между нами в постели, ни того, что вне ее. Ни с тобой, ни без тебя.
— Ты просто не позволяешь себе понять.
Логика Грейс разозлила Нила еще больше.
— Какое-то время я должен провести без тебя.
— Ты прекращаешь наши отношения? — сдавленно спросила она. — Странно, что меня это удивляет… Ведь я всегда знала, что рано или поздно все именно так и кончится.
— Ничего я не прекращаю! Просто мне необходима передышка.
— И ты нарочно приехал, чтобы сказать мне это?
Нил сам не знал, зачем приехал. Потому что после трудного дня хотел отдохнуть в саду Грейс? Или потому что в последнее время спокойнее всего чувствовал себя в ее постели?
— Неужели я должен объяснять каждое свое действие! Ну, надоело мне сегодня в городе, я взял и приехал сюда…
Побледнев, Грейс попятилась.
— Я бы хотела, чтобы рядом со мной был мужчина, у которого хватает мужества поделиться не только своим телом, но и чувствами.
— Каких чувств ты ожидаешь? Не забывай: сначала меня воспитывал Эрик, а потом улица.
— Чушь!
Неожиданно Нил шагнул вперед и крепко схватил Грейс за запястье.
— Как думаешь, соседи услышат, если ты закричишь? Или ближайший коттедж слишком далеко?
— Прекрати! — воскликнула она. — Я тебя не боюсь… мы уже говорили об этом. Не такой ты человек, чтобы поднять на меня руку!
— Откуда ты знаешь? — тихо произнес Нил. — Разве можно заглянуть в чужую душу?
Грейс с усилием выдернула руку.
— Хочешь запугать меня, чтобы я сама прогнала тебя? Тогда ты успокоишься и сможешь вести привычный образ жизни?
— Нет, я лишь прошу тебя не впадать в дешевую сентиментальность. По-моему, любовь — это бранное слово.
— Не смей принижать мои чувства! И не оскорбляй меня. Мне двадцать девять лет, и ты первый мужчина, в которого я влюбилась. Мои эмоции далеки от сантиментов. Это какое-то… первобытное чувство. И оно… настоящее.
— В таком случае, ты выбрала не того мужчину.
Грейс отступила на шаг, потирая запястье.
— Ты хочешь прожить бобылем до конца своих дней? Не имея жены, детей… никого, кто бы любил тебя? Думаешь, такой участи желала бы для тебя твоя мать?
— Только ее сюда не впутывай. Я даю задний ход, Грейс. Мне нужно побыть на некотором расстоянии от тебя и разобраться в том, что происходит.
— А почему бы не сделать того же вместе со мной?
— Потому что ты влюблена в меня, — произнес Нил с мрачной прямотой.
— Это единственная моя вина.
— Я предупреждал, чтобы ты не влюблялась в меня. Так что с моей стороны обмана нет.
— Выходит, я оказалась в западне, верно?
Увидев, как поникли ее плечи, Нил с чувством произнес:
— Лучше бы я никогда не видел этой картины!
— От правды не спрячешься…
Нил смотрел на Грейс и думал о том, как все странно: чем больше он сердится на нее, тем сильнее ему хочется увлечь ее в постель.
— Я не прекращаю наши отношения, — повторил он нарочито бесстрастным тоном. — На следующей неделе мне нужно слетать в Милан и Мадрид. А потом, возможно, еще и в Хельсинки. Но ближе к уикенду я позвоню тебе.
Если учесть, что сегодня четверг, ждать придется девять дней, подумала Грейс. Она покачала головой.
— Я не собираюсь целыми днями сидеть у телефона, если ты на это намекаешь.
Нил гневно засопел.
— Поберегись, солнышко!
— Я двадцать девять лет прожила без тебя, так что полторы недели как-нибудь осилю.
— Последнее слово непременно должно остаться за тобой!
— Ведь это единственное, что я могу себе позволить, верно? — тихо произнесла она. — Но мне не нужно последнего слова, Нил. Мне нужен ты.
Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не сгрести Грейс в охапку и не зацеловать до беспамятства. Понимая, что стоит ему дотронуться до нее, как с его решимостью сразу же будет покончено, Нил натянуто произнес:
— Продолжим разговор, когда я вернусь. До свидания, Грейс.
С этими словами он вышел из студии, затем сбежал с крыльца и быстро зашагал к «мерседесу».
От кого я убегаю? — вертелось в его голове. От Грейс или от себя?
Неужели это все? — думала тем временем Грейс, глядя на свою яркую, жизнерадостную картину. Как же я перенесу приближающееся одиночество? Какая же я дура, что влюбилась в него!
52 
