Особенно,... 
8 
— Мне надо снять с вас брюки, — смущенно объяснила Джорджия.
Он покорно расстегнул молнию и приподнял тело таким образом, чтобы она могла спустить с него джинсы. На месте раны ткань пропиталась кровью и побурела. У него были длинные мускулистые ноги с волосатыми икрами. Развязав грубо наложенную повязку, Джорджия обнаружила, что та присохла к ране. Намочив ее теплой водой, она как можно осторожнее сняла служившую повязкой тряпку. Моля Бога, чтобы не опозориться и не грохнуться в обморок при виде крови, Джорджия заставила себя взглянуть на рану.
Сразу же возникло предательское ощущение тошноты и кровь отлила от ее лица. Джорджия, возьми себя в руки. Кроме тебя, ему некому помочь. Ты должна это сделать.
— Вы плохо себя чувствуете? — заметил ее состояние Конрад.
— Нет, — с трудом пропищала Джорджия. — Все дело в том, что я могу прекратить драку в школьном коридоре, отнять кож у подростка, одурманенного наркотиками, дать отпор заядлому хулигану, но при одном только виде крови меня начинает мутить.
— Так и знал, что вы учительница, — фыркнул Конрад. — Все, что от вас требуется, это промыть рану перекисью водорода и перевязать ее.
— Это все равно что сказать человеку, который боится высоты, что ему надо взобраться на Эверест.
— Пожалуйста, заканчивайте. Мне надо еще поспать, иначе я не отвечаю за себя.
Скатав полотенце, Джорджия подсунула его ему под бедро.
— Не беспокойтесь, у меня чистые руки, я их тщательно вымыла, — сказала она голосом ученика, отвечающего урок. Намочив стерильную повязку в воде, она осторожно положила ее на рану. Конрад поморщился. Сжав зубы, Джорджия старалась думать о чем угодно, только не о том, что она сейчас делает. Она старательно промыла рану и смазала ее антисептиком. К счастью, кость была не задета.
Все это время Конрад не издал ни звука, но уголком глаза Джорджия заметила, что на его воспаленном лбу проступили крупные капли пота, а кулаки крепко сжались. Наложив чистую повязку, она туго перевязала рану.
— Я закончила, — с облегчением сообщила она.
Конрад медленно разжал кулаки.
— Идите сюда, — позвал он.
— Зачем?
— Джорджия! Делайте, как я сказал. Прошу вас лечь рядом со мной.
Джорджия терпеть не могла, когда ей кто-нибудь приказывал. Из-за этого у нее не раз случались неприятности в школе. Однако голос Конрада звучал настолько повелительно, что она сразу поняла — споры бесполезны. Как только она легла, Конрад подвинулся к ней вплотную и, обняв ее, нежным движением убрал упавшую ей на лоб прядь волос. Этот жест разрушил последние преграды, и, уткнувшись лицом в его плечо, Джорджия зарыдала.
Пережитый ею страх и ужас перед возможной трагедией вырвался наружу, и ничто теперь не могло сдержать ее слез.
— Господи, какая я дура. Надо же так по-глупому реветь, — всхлипнула она.
— Не говорите глупости, — прервал ее излияния Конрад. — Вы обхитрили двух отъявленных мошенников, к тому же вооруженных, подверглись нападению неизвестного в темном каньоне, два часа тащили на себе девяностокилограммовую тушу и, наконец, преодолели патологический страх перед кровью. Плачьте сколько хотите. Вы заслужили это право. Кстати, вы всегда к себе так требовательны?
— Мой характер вас не касается, — приходя в себя, моментально отреагировала Джорджия. Сам того не ведая, Конрад коснулся больного для нее вопроса. — Давайте спать.
— Нам будет тесновато в одном спальном мешке, — произнес он, судя по всему, удивившись ее вспышке.
— Я схожу в каньон за рюкзаком, — ответила Джорджия, вытирая мокрые щеки рукавом рубашки. — В нем запасной спальный мешок.
— Никуда вы не пойдете. — Конрад грубо схватил ее за руку.
— Но это просто необходимо сделать. Рюкзак спрятан в таком месте, где Эйд и Россер скорее всего и будут вас искать. К тому же без мешка я замерзну, да и весь запас воды тоже там.
— До чего я дожил! Лежу беспомощный, как новорожденный котенок, а вы, слабая женщина, должны рисковать из-за меня своей жизнью. Вы не знаете, что это за типы. Если бы видели, как хладнокровно они стреляли в меня, то…
— А почему они это сделали? — перебила его Джорджия.
Она понимала, как много будет зависеть от его ответа. Где-то в глубине души Джорджия еще не окончательно поверила в то, что Конрад вовсе не преступник, а Эйд и Россер при всей их странности не являются агентами федеральной службы.
8 
