8 
Закончив есть, Стив поднялся из-за стола.
— Вещи Станисласа находятся в багажнике моей машины… Хотите, чтобы я принес их сейчас, или отложим на завтрашнее утро?
— Лучше завтра, — устало ответил Рудолф. — На сегодня с нас вполне достаточно.
— Там на подносе суп, — объявила Гертруда ледяным тоном. — Можете отнести ей.
— Разумеется, — ответил Стив и вежливо поблагодарил: — Было очень вкусно, Гертруда, спасибо большое.
— Мы встаем рано, — добавил Рудолф. — Живя в такой изоляции, приходится придерживаться строгого режима. Как насчет завтрака в восемь?
— Спасибо, это будет просто замечательно, — ответил он, беря приготовленный Гертрудой поднос. — Значит, увидимся завтра.
Проходя по коридору, Стив заглянул в открытую дверь гостиной. Все книги были толстые, в солидных кожаных переплетах, на стенах висели фотографии весьма угрюмого вида родственников, нигде не было видно никаких безделушек или цветов в горшках. Всегда ли этот дом выглядел столь безрадостно? Столь аскетично? Вырос ли Станислас в таком суровом окружении или оно возникло позднее, по мере старения Рудолфа и Гертруды?
Как бы то ни было Станислас Левски становился ему все более симпатичен.
Когда Стив, бесшумно ступая в одних носках, вошел в комнату, Эмили лежала на спине, бездумно глядя в потолок. Брови ее были нахмурены, как от боли, кожа белизной почти не отличалась от подушки. Половица под его ногой скрипнула. Женщина вздрогнула, но, тут же взяв себя в руки, повернула к нему лишенное всякого выражения лицо.
— Я помогу вам сесть, — сказал Стив.
— Не надо. Я сама.
— Не упрямьтесь, черт побери!
В глазах ее горел вызов, однако она с прежним самообладанием справилась с нервами. Откуда эта женщина научилась так владеть собой?
Пока Стив ставил поднос на стоящий возле кровати столик, Эмили, закусив губу, пыталась принять сидячее положение. Однажды у него тоже было сотрясение мозга, голова тогда просто раскалывалась от боли. Вытащив подушки из-под ее головы, Стив пристроил их к спинке кровати и, взяв Эмили под мышки, приподнял.
Случайное прикосновение руки к мягкой округлости груди произвело на него такое действие, что он почти швырнул Эмили на подушки. И, услышав болезненный стон, сам того не желая, Стив почувствовал себя виноватым.
— Я попросил у Гертруды болеутоляющее. Вам лучше принять таблетку.
— В ней вполне может оказаться мышьяк.
— Если это вас успокоит, — сухо сообщил он, — то я уже принял одну.
— Я не люблю пить лекарства.
— Поэтому-то и забеременели?
Стив вовсе не собирался спрашивать об этом. Увидев, что лицо ее исказилось как в агонии, он успокаивающим жестом протянул руку, но Эмили с отвращением отшатнулась.
— Оставьте меня в покое! — крикнула она и уже тише добавила с мукой в голосе: — Пожалуйста.
Такое сыграть невозможно, подумал Стив. Ее реакция была естественной, хотя и казалась несколько чрезмерной.
— Значит, вы жалеете, что избавились от ребенка?
— Почему вы не используете другое слово — аборт? Ведь вы имеете в виду именно это. Рудолф и Гертруда тоже думают, что я его сделала.
— Именно так они мне и сказали.
— А вы верите всему, что вам говорят?
— Какой же им смысл мне лгать, Эмили? — спросил Стив, против своей воли с замиранием сердца ожидая ее ответа.
— А такой, что ни одна женщина в мире не могла быть достаточно хороша для их ненаглядного Станисласа! Я стала их врагом с того дня, как он привез меня сюда.
Могло ли это быть правдой? Поставив поднос ей на колени, Стив отвернулся, чтобы подбросить дров в огонь. Повернувшись обратно, он увидел, как Эмили после нескольких ложек отставила тарелку с супом.
— Достаточно, — пробормотала она и закрыла глаза.
Убрав поднос, Стив стоял возле кровати до тех пор, пока дыхание женщины не стало ровным, указывая на то, что она заснула. Дрожать Эмили перестала, на щеках появился легкий румянец. С ней все будет в порядке, и решение остаться на ночь в этой комнате было глупостью с его стороны. Как только он может испытывать желание к женщине, ни одному слову которой верить нельзя?
Первым делом завтра он вызовет буксировщик и обеспечит доставку машины Эмили, потом отдаст Левски вещи Станисласа и отбудет в аэропорт. Его рейс перенесли на середину дня. Это значит, что меньше чем через сутки Эмили Левски останется для него в прошлом.
8 
