Особенно,... 
27 
Когда все закончилось, и Джорджия немного отдышалась, она заглянула в его глаза и обнаружила, что они смотрят на нее с желанием, какого она не видела в них прежде. Он так бережно ее держал, словно она была хрупким предметом, который мог разбиться.
— Shatter tu liom, — произнес он, лаская взглядом ее лицо.
Продолжая восстанавливать дыхание, она подняла левую руку и положила ладонь ему на щеку. Ее кольцо с изумрудом и бриллиантами сверкнуло, но она не подумала об их фальшивой помолвке. То, что связывает их с Шоном, когда они прикасаются друг к другу, настоящее. Она понятия не имеет, что это значит. Возможно, это и не должно ничего значить. Возможно, ей просто следует заглушить голос разума и наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас.
— Что это означает?
Шон повернул голову и коснулся губами ее ладони:
— Ты меня потрясаешь — вот что я сказал.
Ее пульс участился, на глаза неожиданно навернулись слезы. Ей пришлось часто заморгать, чтобы сдержать их.
— Когда ты дрожишь от желания в моих объятиях, я теряю над собой контроль. То, что ты со мной делаешь, не похоже ни на что из того, что я знал раньше.
Джорджия точно знала, что он имел в виду, поскольку чувствовала то же самое. Ни с одним мужчиной прежде она не испытывала ничего подобного. Иногда ей казалось, что она идет с завязанными глазами по незнакомой дороге, и всего один неудачный шаг может стать причиной ее падения с обрыва. Но она не променяла бы этот путь ни на какой другой. Как могут подобные ощущения быть ненастоящими?
— Скажи еще что-нибудь по-ирландски, — попросила она.
Шон улыбнулся ей и прошептал:
— Leat mo anail uaidh.
Она улыбнулась в ответ:
— А теперь переведи.
— От тебя у меня захватывает дух.
— Взаимно.
Прижавшись лбом к ее лбу, он крепко ее обнял:
— Ты должна принадлежать мне, Джорджия. Мне кажется, что мы не были вместе целую вечность. Ты для меня как пища для умирающего от голода.
— На кухне осталось немного супа, приготовленного Пэтси. Ты можешь туда пойти, — пошутила Джорджия. Ей доставляло удовольствие его поддразнивать.
— Ты жестокая женщина, — произнес он серьезным тоном, но глаза его улыбались.
— Или ты можешь пойти со мной, и мы вместе придумаем, как утолить твой голод, — добавила она.
— La no oiche, Ta me do fear.
— Что ты сказал на этот раз?
— И днем, и ночью я твой мужчина.
Затем его рот впился в ее губы, и все мысли вылетели у нее из головы.
Ее мужчина. Пока Шон страстно ее целовал, эти два слова повторялись снова и снова у нее в голове. Он принадлежит ей. Сейчас. Сегодня ночью. Остальное не важно.
Когда он наконец оторвался от ее губ, она взяла его за руку и повела вверх по лестнице. Старые деревянные ступеньки скрипели под их шагами.
Оказавшись в ее спальне, Шон огляделся по сторонам:
— Здесь красиво. И ты все это сделала всего за один день.
Джорджия посмотрела на новые занавески, на стеганое покрывало на кровати и пестрые подушки у чугунного изголовья.
— Лаура и Пэтси привезли мне кое-что из особняка.
— Здесь стало по-домашнему уютно.
— Я уже успела полюбить этот дом, — призналась она. — А когда я перевезу сюда свои вещи, он станет еще лучше.
— Он и так хорош, — сказал Шон, медленно приближаясь к ней. — Здесь есть кровать, и мне безумно хочется тебя на нее уложить. — Расстегнув свою рубашку, он снял ее и бросил на стул. — Мне не терпится прикоснуться к каждому участочку твоего совершенного тела.
Сделав судорожный вдох, Джорджия стянула с себя свитер и принялась расстегивать блузку. Ее пальцы дрожали, и она никак не могла продеть пуговицы в петли. Тогда Шон пришел ей на помощь, и мгновение спустя блузка уже валялась у ее ног.
В небе светила луна, наполняя комнату серебристым сиянием. Дождя не было, и тишину нарушало только их сбивчивое дыхание. В любом случае Джорджия слышала только бешеный стук своего сердца. Шон расстегнул ей бюстгальтер и освободил грудь из кружевного плена.
Когда они избавились от остатков одежды, Шон приподнял Джорджию, и она обхватила ногами его пояс. Затем он подошел к ближайшей стене и прижал Джорджию к ней спиной. Обвив руками его шею, она посмотрела в его глаза и прошептала:
— Я думала, нам нужна кровать.
— Она нам понадобится, когда я устану стоять, — улыбнулся он и вошел в нее мощным рывком.
Стена была холодной, но Джорджия этого не замечала. Оперевшись одной рукой о стоящий рядом комод, а другой вцепившись в плечо Шона, она задвигалась в неистовом ритме, заданном им. На его лбу выступили бусинки пота, глаза затуманились.
27 
