38 
— Я рад принять участие в вашем проекте, — пробормотал Эндрю, виновато поглядывая на Джулию.
Она же подумала, что в том, что произошло, есть доля и ее вины. Эндрю в сущности неплохой человек, просто он одинок, а она не сумела с самого начала внести ясность в свое отношение к нему — возможно, отчасти потому, что сама не сразу разобралась в своих чувствах. Но теперь Джулия понимала, что не любит Эндрю и никогда не любила. Однако по-человечески она относилась к нему с уважением. Эндрю не побоялся трудностей, прилетел в эти дикие края, где нет привычного для него комфорта.
— Я тоже рад, что вы к нам присоединитесь, — вежливо сказал Роджер. — Теперь, когда Джулия улетит со мной, ваше присутствие придется в экспедиции очень кстати.
Джулия с разочарованием отметила, что Роджер говорит в деловом тоне и обращается только к Эндрю, как будто она едет с ним исключительно в интересах дела. Или так оно и есть, а она просто переоценила чувства Роджера?
Она посмотрела поочередно на обоих мужчин. Эндрю печально улыбался, лицо Роджера оставалось непроницаемым.
— Что ж, — подытожил Роджер, — завтра нам рано вставать, так что объявляю отбой.
— Так куда мы все-таки летим? Зачем?
Будь за штурвалом самолета Синди, она бы сразу ответила на вопрос Джулии, но самолетом управлял Роджер. После короткого упоминания в разговоре с Эндрю, что он собирается в Аделаиду, Роджер больше не возвращался к этому вопросу. А сейчас он пребывал в глубокой задумчивости и явно не был настроен что-либо объяснять.
— Ладно, Роджер, я знаю, что мы собираемся в Аделаиду, но что мы там будем делать? Каковы мои обязанности в этой поездке?
— Пристегнись, мы садимся.
— Роджер…
— И не отвлекай меня, мне нужно сосредоточиться. Мы заходим на посадку.
— Что мы будем делать в Аделаиде?
Роджер пожал плечами.
— У меня назначено несколько деловых встреч.
— А как же я?
— Ты — моя правая рука, будешь общаться от моего имени с прессой.
Как он может оставаться таким спокойным, когда она кипит от негодования?
— А тебе не приходило в голову поинтересоваться моим мнением на этот счет? Я приехала сюда лечить людей, а не беседовать с журналистами.
— Но беседы с журналистами необходимы для успеха нашего проекта. — Не дав Джулии возразить снова, Роджер подвел черту: — И хватит об этом, я не в настроении спорить.
Джулия не могла понять Роджера. Он по собственной инициативе взял ее в эту поездку, однако ведет себя так, будто недоволен ее присутствием. Если бы она знала, что придется с ним препираться, она бы, пожалуй, постаралась остаться в лагере. Она ждала от этой поездки совсем другого, надеялась, что они смогут проводить больше времени вместе — во всех смыслах этого слова. Джулия невольно задержала взгляд на сильных руках Роджера, лежащих на штурвале, и вспомнила, как эти руки обнимали и ласкали ее. Осознавать, что Роджер больше к ней не притронется, было мучительно, невыносимо.
— Кажется, я слышу тяжкий вздох, — проронил Роджер. — Как ты себя чувствуешь?
Джулия смутилась, что выдала себя, и покраснела.
— Спасибо, я в порядке.
Она с удовлетворением услышала, что ее голос прозвучал спокойно, но это спокойствие было только кажущимся: находясь рядом с Роджером в маленькой кабине двухмоторного самолета, она не могла оставаться бесстрастной. Слишком отчетливо она помнила, как они занимались любовью — ей достаточно было взглянуть на Роджера, как воспоминания оживали. Наверное, это навсегда, подумала Джулия.
Пятизвездочный отель поразил Джулию великолепием. Поднявшись на лифте на третий этаж, Роджер провел Джулию по коридору, устланному ковровой дорожкой, и остановился перед одной из дверей.
— Это мой номер.
Джулия постаралась не выдать своего разочарования тем, что Роджер решил поселиться отдельно от нее. Роджер открыл дверь и пропустил Джулию вперед. Гостиная номера была такой просторной, что в ней можно было бы устраивать танцы. С потолка свисала огромная позолоченная люстра, стены украшали акварели и написанные маслом картины.
— Это гостиная, — пояснил Роджер, — а здесь моя спальня.
Он распахнул белую с позолотой дверь, и взгляд Джулии упал на огромную старинную кровать с пологом. Кровать была застелена изумрудно-зеленым шелковым покрывалом. Выдержав паузу, Роджер добавил:
— И твоя, конечно.
38 
