26 
— Это уже последняя капля, — мрачно сказала Элис, обращаясь к Нику.
Она направилась к шкафчику с пробками и нащупала небольшую коробку, где Фрэнк держал запасной ключ от квартиры и где посоветовал Элис держать свой на всякий случай.
— Конечно, неприлично вторгаться в чужую квартиру, — пробормотала она, вставляя ключ в замочную скважину, — но если это и не вполне законное действие… — Элис открыла дверь. — Фрэнк!
В квартире было темно. Откуда-то раздавались тихие, в замысловатой аранжировке звуки джаза, берущие за душу. Возможно, хозяин уже лег спать? Но вряд ли он мог уснуть под стрекот пишущей машинки — свидетельство обуявшего соседку писательского вдохновения. Кроме того, Элис достаточно громко барабанила в дверь. Нет, Фрэнк открыто игнорировал ее, ожидая, что она трусливо удалится, словно преступник.
Элис попыталась нащупать выключатель и слегка поморщилась, задев раму одной из картин. Щелчок — и комнату залил ровный свет. Старинный письменный стол и стоящая на нем электрическая пишущая машинка со вставленным листом бумаги выглядели сиротливо. Она не удержалась и на цыпочках подошла поближе, чтобы прочесть напечатанное. Элис бегло просмотрела несколько страниц, лежащих возле машинки, и от изумления едва не выронила из рук Ника. Насколько она поняла из прочитанного, это была глава романа, нечто вроде политического триллера. Точно подобранные слова сливались в четкие фразы, свидетельствующие о прекрасном литературном стиле автора.
Черт побери, оказывается, Фрэнк Бартон еще и писатель. Теперь неудивительно, почему он буквально засыпал ее вопросами о работе над книгой. Возможно, он еще только пробует перо? Элис посмотрела на книжный шкаф. Имя Фрэнка Бартона красовалось на корешках нескольких книг в твердых обложках. Рядом стояли несколько томов его политических исследований, включая историю французской внешней политики. Странно, но никто и словом не обмолвился, что профессор-политолог к тому же еще и писатель. Вероятно, сей факт настолько хорошо известен, что говорить об этом как о новости никому и в голову не приходило.
Еще пару полок занимали книги по истории и культуре Западной Европы на французском языке. С каждой секундой Элис охватывала все большая растерянность. Вернувшись к письменному столу, она вновь пролистала рукопись и не поверила глазам, наткнувшись на любовную сцену. Открыв от удивления рот, она вчиталась в описание бурных постельных утех главного героя с женщиной, которая была его врагом. Сюжет, полный эротики, занимал две страницы. Элис представила Фрэнка на месте главного персонажа, и у нее участилось дыхание.
Девушка поспешно положила страницы на место. Боже! Каким же нужно обладать воображением, чтобы так писать! А может, все основано на собственном сексуальном опыте? При мысли об этом ей вдруг расхотелось входить в спальню Фрэнка. Что, если он такой же жестокий, как и его герой, привязывающий свою партнершу к кровати шелковым галстуком?
Но любопытство победило, и, не удержавшись, Элис вошла в спальню, включила свет и вздрогнула: стоящая здесь кровать полностью, вплоть до мелочей, соответствовала описанной в только что прочитанном фрагменте книги.
Элис перевела дыхание и машинально выключила радио на прикроватной тумбочке. В наступившей тишине она явственно услышала какие-то неясные звуки возле входной двери и только сейчас вспомнила, что забыла закрыть ее.
Стремглав выскочив из спальни, она остановилась как вкопанная при виде элегантной дамы, ставящей чемодан возле одного из кресел. Незнакомка выпрямилась, и теперь можно было лучше разглядеть ее. Высокий рост, стройная фигура, копна русых волос. Красивое строгое лицо излучало какую-то демоническую силу. Да, это настоящая женщина-вамп, мгновенно поняла Элис, хотя и несколько старовата для Бартона — ей, по меньшей мере, лет пятьдесят.
— Здравствуйте, вы к Фрэнку? А здесь только мы с этим молодым человеком. — Элис похлопала Ника по попке. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — наигранно любезно спросила она, прежде чем сообразила, что, возможно, хозяин ездил встречать эту даму и вот-вот появится собственной персоной.
На лице незнакомки отразилось удивление. Она внимательно осмотрела девушку: длинные волосы, босые ноги, свободное белое хлопчатобумажное платье, затем перевела взгляд на темноволосого ребенка, улыбнулась, ослепительно сверкнув безукоризненными зубами, — и образ роковой женщины мгновенно улетучился.
26 
