31 
Фрэнк подождал, пока Элис примется за еду, и тоже взял в руки вилку и нож.
— Это что, профессиональная ревность? Обычно начинающие авторы буквально забрасывают меня вопросами.
— Должно быть, подобная назойливость весьма утомительна. Теперь понятно, почему ты так рассердился, когда я сдержала свой порыв припасть к ногам такой знаменитости.
— Сомневаюсь, что ты способна припасть к чьим-либо ногам, не говоря уже о твоей пресловутой сдержанности. Когда же ты догадалась, что Фрэнк Бартон — это я и есть?
— Я никогда не читала произведений Фрэнка Бартона, поэтому мне не о чем было догадываться.
— Придется одолжить тебе пару книг, — спокойно заметил он. — Так как же ты все-таки узнала, что я пишу?
— Я поинтересовалась книгами в твоем книжном шкафу, а затем увидела рукопись на письменном столе.
— Оказывается, ты не только без спроса вломилась в мою квартиру, но еще и рылась в моих вещах?
— Я не вломилась, а просто воспользовалась ключом. Мне показалось, что ты дома, но не хочешь открывать дверь. Дело в том, что я слышала, как ты печатаешь на машинке.
— Удивительно, как это ты смогла услышать мою машинку, когда твоя собственная стучала так громко, что можно было оглохнуть? Именно поэтому я и потел прогуляться. Просто был не в состоянии сосредоточиться. Порыв твоего творческого вдохновения выгнал меня на улицу.
Так вот где он был!
— Старые машинки действительно очень громко стучат, — согласилась Элис. — В любом случае, я сомневалась, стоит ли дожидаться твоего возвращения.
— Тем более в моей спальне, ведь мама именно там застала тебя.
— Просто я искала тебя по всей квартире.
— Польщен твоим вниманием. И вообще, должен признать, что ты самая непостижимая женщина, которую мне когда-либо довелось встречать. Ты не перестаешь удивлять меня своей непредсказуемостью.
— Ну и отлично, — заметила Элис полушутя-полусерьезно. — Если бы я действительно хотела совратить тебя, то не пришла бы с грудным ребенком на руках.
— Почему бы и нет? Многие мужчины находят материнство возлюбленных весьма эротичным.
— И ты в том числе? — не удержалась она.
— Если рассуждать абстрактно, думаю, это чисто инстинктивная реакция мужчины на то, что мы называем женской зрелостью.
Но Элис не позволила ему ускользнуть от ответа.
— Мы говорили не об абстрактном случае.
— Разве?
Фрэнк принялся сосредоточенно рассматривать наколотую на вилку дольку киви, облитую шоколадом.
— По-моему, мы говорили конкретно обо мне.
Шоколад капнул ему на ладонь, и Фрэнк машинально слизнул его, подняв глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как Элис даже вздрогнула от этого исполненного эротики жеста.
— Прекрасно, давай поговорим о тебе, — вкрадчиво согласился он. — Чего ты вообще от меня хочешь? Почему ты сегодня пришла?
— Мне хотелось кое-что объяснить тебе…
Элис почувствовала, как Фрэнк словно отгородился от нее невидимой завесой.
— И ты думаешь, меня это «кое-что» интересует?
— Да, в какой-то степени.
Элис с готовностью ухватилась за возможность начать разговор.
— Очевидно, это тоже своего рода жизненный опыт, который тебе необходим как писательнице, — холодно заметил он.
— Вовсе нет. Все дело в том, что мне нужны деньги, чтобы закончить университет.
— И ты готова заниматься проституцией ради образования. Ах, извините, кажется, теперь это называется служением любви.
— О чем ты? — От изумления она открыла рот.
— Разумеется, о тебе и твоих Джонах Доу. Или ты называешь их всех Алексами?
— Я с ними не сексом занимаюсь, а делаю им массаж!
Сидящий за соседним столиком мужчина средних лет с интересом взглянул в их сторону, явно прислушиваясь.
Элис продолжила уже тише:
— Физиотерапевт в больнице, где маме делали операцию, научил меня массажу. Алекс и все остальные — спортсмены, которым я помогаю обрести форму после травмы, а вовсе не любовники! Если ты посмеешь еще хоть раз назвать меня проституткой, то, клянусь, я надену тебе на голову эту шоколадницу!
— А что, по-твоему, я должен был подумать? — Фрэнк обиженно пожал плечами.
— Вообще-то каждый все понимает в меру своей испорченности.
— Как и ты, кстати. Заподозрила меня в связи с женщиной, оказавшейся моей матерью!
— Ну, это совсем другое дело! — вспыхнула Элис.
31 
