Особенно,... 
29 
Хэлен отстранилась.
— Ты играешь в опасную игру, Хэлен, — хрипло проговорил Лэндж.
Она вскинула голову.
— Это не игра, Ник. Это наша жизнь. А теперь это и их жизнь. Пора обедать.
Хэлен повернулась и пошла в дом, делая вид, что не видит в окне три детских лица, выглядывающих из-за занавески.
Когда Николас вошел на кухню, все замерли.
Девочки настороженно уставились на него. Хэлен пыталась выглядеть беззаботно и улыбалась ковбою.
Он медленно поднял глаза.
— Мне очень жаль вашу мать, — произнес Николас низким, срывающимся голосом.
Пэтси встретила его взгляд и кивнула:
— Спасибо.
Ковбой проглотил комок в горле и продолжал:
— Я не умею воспитывать детей. — Он пожал плечами. — Так что нам придется делать все, что в наших силах. И вам и мне.
Сью кивнула, в ее взгляде, переходящем с Николаса на девушку, сидящую на другом конце стола, заплясали чертики:
— …И Хэлен, — улыбнулась девочка.
Лицо Николаса осталось неподвижным.
— Да, — спокойно сказал он. — И Хэлен.
Как только обед закончился, Николас встал и засобирался.
— Я уезжаю, — быстро сказал он, направляясь к двери. — Мне нужно кое-что сделать.
— Сегодня? — Хэлен в изумлении уставилась на него.
Николас надел шляпу.
— Да, сегодня. У меня дела.
По глазам Хэлен ковбой понял, что ему не удалось ее обмануть.
— Мы не умрем с голода, если ты подождешь с работой один день.
— Вы — нет, а коровы — да.
— А много коров тебе нужно накормить? — Это был первый вопрос, который задала ему Дотти.
Николас вздрогнул.
— Больше трех сотен.
Глаза девочки расширились, и ковбой вспомнил свою сестру. У нее был точно такой же взгляд.
— Может, Дотти хочет пойти с тобой? — спросила Хэлен.
Николас свирепо взглянул на нее.
— Ну, если ей нравятся коровы… Нравятся, Дотти?
Девочка робко улыбнулась:
— Да, — прошептала она. — Только я ничего не знаю о них.
— Вот и узнаешь. — Хэлен выжидательно смотрела на Николаса. Но тот терпеть не мог, когда его загоняли в угол.
— Я вернусь к ужину. — Дверь за ним захлопнулась.
— Мы не очень понравились дяде Николасу, — заявила Сью, наблюдая, как Хэлен и Пэтси моют посуду.
Николас вернулся только к ужину, а когда Хэлен собралась высказать ему все, что она думает о его продолжительном путешествии, ковбой взгромоздил на кухонный стол несколько сумок с продуктами, бормоча что-то о проклятой дороге, новом глушителе и бесполезной трате времени.
— Так много? Этого же не было в моем списке, — сказала Хэлен быстро уходящему ковбою.
— Они все съедят, — бросил он через плечо.
— Ты не будешь ужинать?
— У меня дела.
И он снова исчез.
На десерт у девочек было мороженое с шоколадным кремом. В списке Хэлен этого не было. Теперь она знала, что Николас будет заботиться о своих племянницах. Он хочет полюбить их. Только не представляет, как это сделать.
— Как дядя Николас привыкнет к нам, если он все время убегает? — спросила Пэтси.
Хэлен улыбнулась:
— Дайте ему немного времени.
Девочки ушли спать. Хэлен больше часа сидела на кухне за старой бабушкиной швейной машинкой и делала складки на новых занавесках. Через каждые несколько минут она выглядывала в окно, надеясь, что Николас придет ужинать. Но свет в конюшне все еще горел.
Около одиннадцати Хэлен наконец увидела огонек в окне сторожки.
Толкнув дверь коленом, она понесла поднос с едой через двор.
— Ник!
Дверь сторожки со скрипом отворилась.
— Что случилось?
— Я принесла тебе ужин. — Он не успел ничего возразить. Хэлен прошествовала с подносом в комнату и принялась накрывать на стол.
Николас был в одних джинсах с оторванной верхней пуговицей и босиком. На мгновение Хэлен показалось, что сейчас ее выгонят. Наконец Николас закрыл дверь.
— С чего вдруг такая забота? — резко спросил он.
— Я должна извиниться.
— За что? За то, что я сбежал и оставил тебя с моими проблемами?
Ковбой сорвал рубашку с крючка на двери и натянул ее, но не застегнул. Он настороженно посмотрел на Хэлен.
— Ну, что еще?
Их взгляды встретились.
Николас тяжело вздохнул, подошел к Хэлен и притянул ее к себе. Она с готовностью поддалась, влекомая неопределенными желаниями. Его руки скользили вниз по спине Хэлен, сжимая ее все крепче, гладили ее тело. Она нежно коснулась груди Николаса, изучая очертания его мускулов, лаская его твердые сильные плечи.
29 
