32 
Хотя… Если дело так пойдет и дальше, то просто не останется времени для работы. Решившись на эту свадьбу, он не предполагал такого накала страстей.
Джеймс попытался взять себя в руки. Прикрыв глаза, он медленно и осторожно расстегнул пуговицу на юбке Николь. Он с трудом удерживался, чтобы не разорвать эту дурацкую юбку в клочья. Но Николь инстинктивно прикрыла ладонью молнию.
Они молча смотрели друг на друга.
— Сними юбку, — чуть слышно произнес наконец Джеймс. — Сними ее прямо сейчас, Николь.
Ей хотелось кричать. Она понимала, что почти проиграла свою борьбу. Несмотря на все ее отчаянное сопротивление, Джеймс сумел разбудить в ней страсть и желание. Вспомнив о лежавшей на тумбочке блузке, Николь покраснела и порывисто прикрыла грудь руками.
— Нет!
— Пожалуй, мне не стоило останавливаться, ведь всего минуту назад ты хотела меня, не так ли?
Голос Джеймса чуть дрожал от напряжения. Но он не мог остановиться! Та власть, которую она имела над ним и о которой даже не подозревала…
— Сейчас не время и не место для детских капризов, дорогая, — уже увереннее продолжал он. — И если ты не хочешь раздеваться сама, я с удовольствием сделаю это за тебя.
Резким движением Джеймс расстегнул молнию на ее юбке. Легкая ткань послушно скользнула по ее бедрам и чуть шурша упала на пол. Теперь Николь осталась лишь в своем нежно-розовом белье из магазина «Твой секрет» и чулках…
Она дрожала от волнения, а прикосновения его разгоряченных ладоней снова наполнили ее страстным желанием.
— Ты пожалеешь об этом, — сама не веря своим словам, все еще продолжала сопротивляться Николь.
— Никогда, — чуть улыбнулся в ответ Джеймс. — Поверь мне, мы оба никогда не будем жалеть об этом!
Но Николь не убедили его слова. Решившись на побег, она оглядывалась по сторонам. Осознав, что сейчас ей вряд ли хватит сил, чтобы броситься к спасительным дверям вдоль стены, искренне намереваясь сократить себе путь, она бросилась на кровать… Только потом Николь осознала, как двусмысленны были все ее действия…
Огромная, как футбольное поле, постель «президентского» номера тут же поглотила ее разгоряченное тело. Рука Джеймса крепко сжалась на ее тонком запястье. Он с легкостью перевернул девушку на спину. Глаза их были теперь так близко друг к другу…
— Расслабься, Ники, — прошептал он ей в самое ухо.
— Но… но я не могу! — Николь изо всех сил старалась освободиться из-под тяжести его сильного тела.
— Это неправда. — Его пальцы коснулись ее груди. — Ты не только можешь, ты хочешь этого, Ники.
Она ощутила, как напряглись вдруг и набухли соски на ее груди… Она не могла больше сопротивляться!
Николь все еще умоляла его остановиться, хотя в душе мечтала лишь об одном: эти минуты должны были продолжаться вечно! Она уже не отдавала отчета в своих действиях. Ей хотелось как можно крепче прижаться к его сильному, разгоряченному телу, слиться с ним в единое целое.
Тем временем руки его скользнули вниз по гладкому животу и внутренней стороне бедер, дрожащим от страсти коленям…
— Знаешь, твои шпильки… Они такие сексуальные, — прошептал вдруг Джеймс. — Ты наполняешь страстью любую вещь…
— Эти каблуки могут стать неплохим оружием, — улыбнулась в ответ Николь.
Но почему-то сейчас ей совсем не хотелось приводить свои угрозы в исполнение. Она уже не сопротивлялась, когда Джеймс осторожно снял с нее туфли.
— Сейчас тебе не от кого защищаться. — Он медленно расстегнул застежки ее пояса и с видимым удовольствием снял с нее шелковистую паутину чулок.
Николь не могла даже пошевелиться. Сердце ее гулко стучало, голова кружилась от нетерпения.
Ладони Джеймса снова сжали ее бедра. И, не отдавая отчета в своих действиях, девушка порывисто обняла его, словно благодаря за терпение и ласку.
Где-то в самой глубине сознания она еще слышала тревожный сигнал, предупреждающий о надвигающейся опасности. Ведь только вчера она была твердо уверена, что ничего подобного просто не может случиться. Но природа берет свое, и женское начало все же одержало верх над страхом и всяческими комплексами!
Правда, если быть честной перед самой собой, Николь понимала, что с самого начала дала Джеймсу повод поверить в успех его притязаний. Вся ее враждебность и злость были лишь видимой стороной их отношений. Ведь стоило ему прикоснуться к ней, и она, сама того не желая, растаяла в его объятиях.
32 
