Особенно,... 
155 
Очередь двигалась медленно, шаг за шагом. У Ратны затекли ноги, а Айрон у нее на руках начал капризничать. Чтобы дать ей возможность передохнуть, Арун осторожно взял мальчика на руки, и Ратна в который раз подумала: как плохо, что боги не успели подарить им с Соной хотя бы одного ребенка!
У Вивека была длинная седая борода и такие же волосы. Морщинистые веки прикрывали слепые глаза. Дхоти было грязным и местами рваным, смуглое тело – тощим. В руках прорицатель держал посох, которым он касался некоторых просителей.
Когда Арун шагнул к нему, Вивек сразу спросил:
– Что тебе нужно, человек с обугленным сердцем?
Арун вздрогнул.
– Я потерял любимую жену и не знаю, как мне жить дальше.
Вивек помедлил, потом сделал рукой движение, будто листал страницы невидимой книги.
– Жизнь – бесконечно вертящееся колесо. Оно никогда не останавливается, но ты можешь выпрыгнуть из него, если только захочешь.
– Ты говоришь о смерти? – осмелился спросить Арун.
– Нет. Ты должен прийти в чувство, восстановить порядок в своей душе. Ты потратил впустую слишком много времени.
– Я тебя не понимаю. Что я должен делать?
– Оставь суету, мысли о себе и займись тем, чего требует жизнь.
– Я не понимаю, – повторил Арун, и Вивек ответил:
– Значит, ты напрасно сюда пришел!
Он произнес еще несколько слов, а потом взмахнул посохом, словно прогоняя молодого человека.
– Иди!
Следующей была Ратна. Когда она робко приблизилась к прорицателю, тот промолвил:
– Мать железа и ветра! Ты не обременяешь эту землю собой, ты делаешь то, что можешь делать. Продолжай так же. Ступай!
Растерянную Ратну тут же оттеснила какая-то женщина, между тем как она хотела спросить о многом: жив ли Джей, что ожидает в будущем Айрона, какова судьба ее дочери.
Выйдя из храма, Ратна подошла к поджидавшему ее Аруну. Тот был мрачен.
– Он не сказал мне ничего толкового.
Ратна вздохнула.
– Мне тоже. Правда, он угадал имена моих детей, а ведь я не произносила их вслух.
– Может, мы просто не в состоянии постичь то, что он пытался до нас донести?
– Наверное, – устало согласилась Ратна и оглянулась.
Улица казалась потоком без берегов, с причудливо переплетенными узорами встречных течений, где невозможно угадать, а тем более встретить свою судьбу.
Они с Аруном сильно проголодались, потому подошли к разносчику, чтобы купить паратхи. Ратна зазевалась, и быстро спрыгнувшая с дерева наглая обезьяна выхватила лепешку у нее из рук.
– Вот так и бывает, – усмехнулась женщина. – Ты что-то держишь в руках, а в следующую секунду оно исчезает неведомо куда.
– Значит, стоит держать покрепче или… отпустить?
Сказав это, Арун задумался над последними словами Вивека: «Обугленное сердце, не страдай понапрасну. Помоги другим»! Кому он мог помочь? Разве что нищим, сидящим возле храма Шивы?
На следующий день, когда Ратна пошла на рынок, Арун отправился к храму и принялся раздавать оставшиеся у него пайсы и анны, однако это занятие не принесло ему никакого удовлетворения. Он казался себе таким же нищим, неизвестно почему возомнившим себя королем, а зрелище облепленных мухами язв на телах стариков, еле дышащих рахитичных детей и их чахлых, измученных матерей заставляло его содрогаться.
Какую жемчужину он хотел отыскать в этой человеческой грязи? Неужели надеялся наполнить деньгами этот бездонный колодец несчастья и порока?
Между тем Падма как ни в чем не бывало подошла к Соне, которая сидела, не меняя позы, с опущенной головой и повисшими, как плети, руками. Латика копошилась рядом.
– Ты видела человека, который раздавал нам чуть не по горсти монет?!
Сона еле заметно покачала головой.
– К тебе он не подходил?
– Нет.
– Теперь я смогу отдать Бриджешу долг, еще и останется!
Услышав про Бриджеша, Сона вздрогнула. Когда она вернулась, он попытался ее изнасиловать, но она не далась. Тогда он изорвал ее розовое сари, а взамен кинул какие-то тряпки. Но этого показалось мало, и он принялся стегать ее плеткой, оставляя кровавые следы на прекрасном, как лотос, теле.
Сона, стиснув зубы, увертывалась, а после сумела поймать конец плети и, задыхаясь, боролась с мужчиной, чьи силы вдвое превышали ее собственные. Оставив наконец ее в покое, он заявил, что намерен получить с нее дань за все дни, что она отсутствовала. Это была непомерная сумма, и Сона поняла, что им с Латикой суждено умереть с голоду.
155 
