Последние отзывы

  175  

Обитатели дома Флоры Клайв буквально дышали в одном ритме с этим ребенком. Никто не мог нарадоваться его появлению на свет. Больше всех его обожала бабушка; когда он стал старше, Грейс, которая не хотела, чтобы ее сын вырос избалованным, как восточный принц, приходилось сдерживать порывы ее безумной любви. Лучшие учителя, красочные книжки, дорогие игрушки, изысканные лакомства, пони – к услугам этого мальчика было буквально все.

Если сердце Флоры когда-то и было покрыто коркой равнодушия, то Дамар с легкостью взломал ее. Аура безысходности исчезла; хотя с некоторых пор старуха ходила с палкой, она словно помолодела на десять лет. Иногда Грейс думала о том, что в своей одержимости и жестокости тетка почти дошла до черты, однако не переступила ее и этим хотя бы отчасти спасла себя и свою душу.

Перед ликвидаций Ост-Индской компании Флора Клайв продала и акции, и предприятие. Вырученных и положенных на банковский счет денег должно было хватить нескольким поколениям. Грейс втайне радовалась тому, что больше ничто не связывает ни ее, ни Дамара с фабрикой, где было загублено столько жизней и исковеркано столько судеб, как и с проклятым опием. Она старалась оказывать помощь нуждающимся индийцам (которых, как всегда, было слишком много) и внушала сыну, что далеко не все живут так безбедно, как он.

Порой она размышляла о своей жизни и будущем Дамара. Если кто-то в местном английском обществе сомневался в том, что она действительно была замужем (ведь никто никогда не видел ее мужа!), и предполагал, что ее сын – полукровка, то вслух об этом не говорилось. У Грейс были поклонники, предлагавшие руку и сердце, но она всем отказывала. Она по-прежнему ждала, вопреки словам Дамара Бхайни о том, что любовь, отягощенная ожиданием, слишком тяжела.

В течение нескольких лет, раз или два в году, Грейс подавала в газеты объявление, содержащее в себе одну-единственную фразу: «Мы далеко друг от друга, но ты всегда со мной». И адрес. Однако никто так и не откликнулся.

Иногда по ночам молодая женщина распахивала ставни и впускала в комнату ночной ветер, словно надеясь, что тот принесет ей тайные вести. За окном мерцали звезды, изящно подстриженные кусты в саду казались сделанными из серебряной проволоки.

Ветерок тихо шевелил легкие занавески. В комнате можно было различить контуры мебели: туалетного столика, высокого платяного шкафа, кресел, кровати. На полу лежали бледные квадраты лунного света, по стенам были развешаны самые удачные рисунки Грейс.

Понемногу мысли молодой женщины возвращались в привычное русло, она говорила себе, что в ее положении глупо считать себя одинокой, что она по-прежнему молода и в ее распоряжении еще есть время.

У нее был сын, была Эйприл. Через два года после приезда в Индию подруга вышла замуж за английского офицера, в которого без памяти влюбилась. Молодой человек не был ни богатым, ни знатным, они жили достаточно скромно, но именно в обществе этих людей Грейс чувствовала себя лучше всего.

Недавно она показала Дамару коллекцию оружия и картинку из книжки, взяв с него обещание хранить тайну. Возможно, ребенок решил, что его отец – сказочный принц, однако не удивился: дети нередко не отделяют выдумку от реальной жизни. Случалось, Грейс думала о том, что и она не умеет этого делать, если до сих пор надеется на чудо.

Прожив в этом городе немало лет, Ратна не раз слышала, что Варанаси – особое место, не подлежавшее исчезновению, не поддающееся разрушению. Он вечен, как и Ганг, на берегах которого миллионы людей обрели внутреннюю свободу, ощутили покой, смыли свои грехи и прикоснулись к божественному.

Она по-прежнему плела цветочные гирлянды. Подросший Айрон стал настоящим помощником. Он посещал школу и при этом работал у Харшала разносчиком еды. Родившись наполовину белым, он знал английский ровно настолько, насколько этого хватало для самого простого общения с клиентами, и в душе был стопроцентным индийцем.

Ратна все еще верила, что в жизни не бывает случайностей и что если людям суждено встретиться, то рано или поздно их пути непременно пересекутся. Однажды на берегу Ганга она столкнулась с Ситой, которая так и осталась во вдовьем приюте и жила под суровым надзором Суниты, как и десятки других женщин. Но Сита, по крайней мере, любила своего покойного мужа и искренне скорбела о нем.

Ратна ни о чем не жалела. У нее был сын, были друзья. Однажды в мастерскую, где она работала, устроилась молодая женщина по имени Приянка, и вскоре выяснилось, что она знает и помнит Аруна.

  175