90 
Он знал, куда спешит — к морю, к зимнему ветру, который наверняка еще холоднее, чем его сердце. Там Тристан надеялся излить ярость и муку, сводившие его с ума. Свои слова и поступки он почти не помнил, зато в памяти у него отчетливо запечатлелись слова Женевьевы.
В Иденби кипела жизнь. Кузнецы и крестьяне предлагали свой товар, стражники приветствовали Тристана, но тут же испуганно замолкали: он не слышал и не видел их. Ему не терпелось добраться до стены, обращенной к морю, — туда, где он останется один.
Наконец Тристан добрался до песчаного пляжа. Присев на камень, он уставился на серые волны, без устали бьющиеся о берег. Ветер налетал порывами, взметались белые гребни и тут же рассыпались мириадами брызг. Воздух, влажный и холодный, пах морской солью. Тристан глубоко вздохнул, прижал ладони к вискам, закрыл глаза и попытался овладеть собой.
Господи, как он ненавидел ее! За то, что изнывал от желания, мечтал прикоснуться к ней и не мог. Тристан не понимал, что с ним стряслось. Любому мужчине известно, чем заканчиваются супружеские утехи! Только глупец мог рассчитывать, что женщина, которой он не раз овладевал, останется бездетной!
Он устремил взгляд на небо, где из-за серых туч иногда выглядывало бледное зимнее солнце. Вытянув руки, Тристан заметил, что они слегка дрожат. Еще бы, он вел себя как безумец! Застонав, Тристан поднялся и подошел к воде. Под ногами скрипел влажный песок.
Все дело в прошлом, решил он. Виной всему трагедия, разыгравшаяся в Бедфорд-Хите. Тристан снова чертыхнулся, стиснул зубы, запрокинул голову и втянул солоноватый воздух. Она предложила убить ее и таким образом избавиться от ребенка. И эта женщина взывала к милосердию!
Закрыв глаза, Тристан ощутил холод. Женевьева всегда казалась ему прекрасной. И держалась вызывающе, неизменно готовая дать отпор. Но эту битву она проиграла.
— Тристан!
Удивившись, он обернулся на крик. Неподалеку стоял Джон. Помахав рукой, он направился к Тристану, недовольно хмурясь.
— Тристан, что с тобой? Она носит твоего ребенка!
— Напрасно ты не предупредил меня.
— Тристан, так не поступают даже с врагами. Помнишь, как ты рассвирепел, когда я ударил Эдвину? Но я люблю ее, я женился на ней! А ты…
— Черт побери, Джон, если бы ты предупредил…
— О чем? Ты старше меня, тебе известно, как устроен мир! Неужели ты рассчитывал, что все обойдется? Ради такой женщины можно пожертвовать многим.
— Джон! — угрожающе прервал его Тристан, но Джон продолжал:
— Если кто-то и способен понять тебя, так только я. И все-таки скажи, почему ты так жесток с ней?
— Нет, Джон, ничего ты не понимаешь! Сколько раз она твердила, что у меня нет сердца! А теперь хочет…
— О чем ты?
— Она хочет избавиться от…
— Да ты спятил!
— Напротив! Я был у нее, я все слышал! Ты же знаешь, как она презирает меня. С какой стати ей любить моего ребенка?
Джон покачал головой:
— Да, в ее сердце нет места любви — но что тут странного? Зато я могу поручиться, что она не ужаснулась и не удивилась. Женевьева не так наивна, как ты. Позволь задать тебе вопрос, герцог Иденби, эрл Бедфорд-Хита — или кем ты там еще станешь после очередного подвига во славу короля? Как ты воспринял эту новость? С таким же мрачным лицом? Тогда почему же ты ждал от нее радости?
Внезапно Тристан улыбнулся. Джон тоже улыбнулся, и они обнялись.
— Дружище, она до сих пор надеется сбежать, но клянусь тебе, у нее и в мыслях нет повредить ребенку, — заверил его Джон.
— Сбежать? — изумился Тристан. — Но зачем? Что она намерена делать дальше?
— Кажется, отправиться на материк.
Тристан ковырнул каблуком песок.
— Значит, она безнадежно глупа. Я никогда не женюсь, но ее ребенок может стать моим наследником.
— По закону незаконнорожденные не имеют прав на наследство.
— Но лишь в том случае, если у их отцов есть законные наследники. Странно… — пробормотал Тристан. — А я думал, она смирилась, в надежде, что я женюсь на ней и наш ребенок родится в законном браке.
— Она никогда не согласится стать твоей женой, Тристан.
— Это еще почему?
Джон рассмеялся:
— Тристан, ты и вправду лишился рассудка! Ты осадил Иденби, отнял у нее все, и… Она никогда не сдастся, вот и все.
— Пусть так, — тихо ответил Тристан. — Но и отсюда никуда не сбежит. Особенно теперь.
— Неужели ты и впредь намерен держать ее взаперти?
90 
