184 
Илейн покраснела.
Доктор Лерой сдался.
— Ну ладно. Значит, к нам. У нас есть двое мужчин для носилок? И нам нужно по меньшей мере четверо помощников, чтобы переложить его.
Теперь все тело Тима было покрыто бесформенными повязками; грудь тоже была перевязана. Однако руки, похоже, были целы. Это вселило надежду в Илейн. Но она тут же снова побледнела, едва чета Лерой и их помощники подняли раненого и переложили с кровати на носилки, поскольку молодой человек громко застонал.
— Я выстелила карету одеялами, — сказала она.
Берта кивнула ей и пошла за носильщиками к карете.
— Это хорошо, что вы соображаете. Я поеду с вами и попытаюсь удерживать его, чтобы он не качался. А вторая лошадь, чья она?..
Илейн запрягла Баньши, а за каретой привязала Приятеля.
Кивком она указала на Тима.
— Это его. Ламберты забыли о нем. Но нельзя ведь было оставлять его здесь…
Берта усмехнулась.
— Вы поистине святая. Заботитесь о человеке, с которым вас абсолютно ничего не связывает, а потом еще и лошадь его берете. Просто пример для подражания! Возможно, стоит подсказать преподобному отцу идею для проповеди.
Всю дорогу Илейн заставляла Баньши идти шагом, но в темноте ей не удавалось объезжать все ямки. Несмотря на беспамятство, Тим каждый раз вскрикивал, и Илейн постепенно начинала понимать, почему Берта Лерой настаивала на том, чтобы перевезти его сегодня же ночью. Наконец мужчины перенесли Тима в здание, где вели практику супруги Лерой, и Илейн занялась лошадьми. Когда Баньши и Приятель, стоя рядом, принялись с довольным видом поедать сено, она пошла за Лероями в дом.
— Я могу еще чем-нибудь помочь?
Берта Лерой бросила взгляд на хрупкую девушку в испачканном платье для верховой езды. Лейни выглядела бледной и смертельно уставшей, но в глазах ее таилось отчаяние, и Берта поняла, что в ближайшие несколько часов она наверняка не уснет. Самой же Берте нужно было срочно прилечь. Она собиралась спать как убитая.
— Можете остаться с ним, малышка, — после небольшой паузы сказала она. — Кто-то ведь должен быть рядом с ним, когда он очнется. Ничего не случится, его жизнь вне опасности. А если что-нибудь пойдет не так, будите нас.
— А что мне делать, если он проснется? — нерешительно спросила Илейн, следуя за супругой врача в палату.
Тим неподвижно лежал на одной из коек.
Берта пожала плечами.
— Поговорите с ним. Дайте ему попить. А если ему будет больно, пусть примет вот это. — Она указала на приготовленный стакан с похожей на молоко жидкостью, стоявший на ночном столике рядом с графином воды. — После этого он быстро уснет, это очень сильное средство. Просто немного подбодрите его.
Илейн поставила у кровати стул и зажгла лампу на маленьком ночном столике. Верхний свет миссис Лерой выключила. Илейн была бы не против посидеть и в темноте. Но если Тим очнется… вокруг не должно быть темно. В ушах еще звучали слова Роли. Он все время повторял, как темно вокруг…
Илейн просидела у постели Тима до рассвета. Она чувствовала себя изможденной, но настоящей усталости не было; после ужасного дня она наконец-то успокоилась. Тим тоже казался усталым. Илейн только сейчас заметила ввалившиеся щеки и темные круги, появившиеся у него под глазами. И эта угольная пыль повсюду… Илейн взяла в руки стоявшую в комнате миску для умывания и налила туда воды из графина. Вытерла пыль из уголков глаз, мягко провела тряпочкой по всем тем мимическим морщинкам, которые делали его лицо таким озорным, когда он смеялся. При этом девушка тщательно следила за тем, чтобы прикасаться к нему только тряпочкой. Когда ее пальцы случайно коснулись его щеки, она отпрянула, словно пораженная молнией.
После тех ужасных ночей с Томасом она больше не прикасалась ни к кому из мужчин и никогда больше ни с кем не оставалась наедине. И уж тем более ночью, в темной комнате. Она не хотела, чтобы это повторилось. Но сейчас собственные страхи почти смешили ее. От Тима не исходило никакой опасности. И лицо его было приятным на ощупь. Кожа была теплой, сухой, несколько шершавой… Илейн убрала тряпку и робко погладила его лоб, брови, щеки. Убрала волосы со лба и поразилась, какие они мягкие. Наконец она тронула его руки, спокойно лежавшие на одеяле. Сильные, загорелые руки, которые могли схватить. Но она помнила, как нежно держали эти руки поводья Приятеля; во время скачки она поражалась тому, насколько легко он ведет коня. Пальцы Тима были темными от угольной пыли, ногти — сломаны. Неужели он действительно пытался откопать кого-то голыми руками?
184 
