Особенно,... 
25 
Наварр приподнял ее и снял с нее платье. Тоуни почувствовала себя совсем голой в туфлях на высоких каблуках и белых шелковых трусиках. Он присел на край кровати и устроил ее у себя между бедрами, потом, чувственно покусывая ее нижнюю губу, просунул руку под шелк ее нижнего белья и потер самую чувствительную на ее теле точку так искусно и так ритмично, что из горла у нее вырвалось хриплое прерывистое дыхание.
— Я хочу увидеть тебя обнаженной, малышка, — прошептал он и снял с нее трусики и туфли. — А потом я хочу взять тебя как только смогу.
Наварр стал жадно терзать ее набухший сосок, в то время как рука его продолжала исследовать самую чувствительную часть ее тела. Тоуни сжимала его короткие темные волосы, пока он ласкал ее, пробуждая в ней острое желание.
— На тебе слишком много одежды, — дрожащим голосом прошептала она.
Наварр уложил ее на кровать и стал быстро раздеваться. За рубашкой и брюками последовали боксеры. Тоуни никогда раньше не видела обнаженного мужчину в состоянии крайнего возбуждения. И она глаз не могла отвести от его твердой плоти. Его размер одновременно испугал и возбудил ее. Щеки ее запылали от смущения, и она забралась под одеяло. Все тело ее чувственно покалывало. Наварр бросил презервативы на тумбочку и скользнул рядом с ней под одеяло. Он был такой твердый, такой горячий, такой сильный, что желание накрыло ее волной.
Наварр снял с Тоуни бриллиантовые сережки, отложил их в сторону, взгляд его зеленых глаз несколько секунд изучал ее взволнованное лицо.
Когда он нагнулся к ней, она обвила его шею руками, стараясь забыться в этой страсти, почерпнуть в ней уверенность, дрожа от прикосновения его мускулистого тела, его горячей твердой плоти. Мужчина нагнулся и стал дразнить языком ее напрягшиеся соски и сжимать их губами, пока она не заерзала по кровати. И только тогда он коснулся ее там, где ей больше всего хотелось. Искусными пальцами он исследовал шелковое тепло у нее между бедер, а потом прижался к самой нежной ее плоти губами. Тоуни была не готова к такой интимности и в шоке отшатнулась, но он руками сжал ее бедра и ласкал до тех пор, пока в самом центре ее существа не зажегся огонь, который сделал ее его пленницей. Она хотела, чтобы это пьянящее безумное ощущение не кончалось, хотела большего. В ней вдруг проснулся такой голод, совладать с которым она просто не могла. Тоуни вся дрожала, в самом центре ее существа завязался узелок, который затягивался все крепче, пока удовольствие вдруг не обрушилось на нее. По телу ее пробежала дрожь, и она вскрикнула от силы этого ощущения.
— Наварр… — сбивчиво прошептала Тоуни.
— Тебе это понравилось, малышка, — хрипло сказал он довольным голосом мужчины, знающего, что он только что доставил женщине ни с чем не сравнимое удовольствие.
Она только кивнула. Ей и в голову не приходило, что ее тело может испытывать такие сильные ощущения, и после столь мощного оргазма она едва отметила про себя, что он потянулся за презервативом, а потом снова к ней прикоснулся. Ее тело было послушным, уже научившимся ждать от него наслаждения. Он раздвинул ей бедра и приподнялся над ней, и она задрожала, почувствовав, как упирается его твердая плоть в ее узкое лоно. Но она ему доверяла.
— Ты такая тесная, — застонал он от удовольствия, осторожно и сдержанно погружаясь в нее.
Из груди у нее вырвался удивленный вскрик, когда он прорвал хрупкий барьер ее неопытности. Она вздрогнула, когда он застыл в акте финального обладания, глядя на нее горящими зелеными глазами с черной обводкой зрачков, осознав, что он был ее первым и единственным любовником.
— Ты сказала мне правду…
— Не все женщины лгуньи, — выдохнула Тоуни и содрогнулась, когда он до конца вошел в ее лоно.
Окруженный ее теплом, Наварр изо всех сил старался держать себя в руках. Он нагнулся и впился губами ей в губы, вдыхая соблазнительный запах ее кожи. Какая же она потрясающая, какая красивая, как чудесно пахнет. Наварр старался не торопиться, но ему с каждой секундой все труднее было справляться с сильнейшим возбуждением. Тоуни выгнулась и застонала, и он стал входить в нее глубже, сильнее, не в силах бороться с захлестнувшей его жаждой. Тоуни снова испытывала ни с чем не сравнимое наслаждение, которое все возрастало, пока она не осталась перед ним беззащитной. Искушающий ритм его толчков обострил все ее эмоции и чувства, а потом внутри ее словно взорвался ослепительный белый свет. Жар и жажда слились воедино в яростный огненный оргазм.
25 
