35 
– Завтра ты поедешь со мной.
Жасмин застыла, глядя на него огромными глазами, в которых плескалась боль:
– Я бы не хотела, Рейес. Это не мне нужно жениться.
Он стиснул зубы и, проведя рукой по волосам, признался:
– Ты… ты мне нужна.
Глаза ее расширились еще больше. Рейес дал себе мысленного пинка, что не удержался.
– Я выполнила свою работу. Остальное ты должен сделать сам.
– Проклятье! Ты всегда была несносной?
У нее вытянулось лицо.
– Ты думаешь, я несносная?
Рейес с трудом сдерживал желание вернуть на ее лицо улыбку, которая заставляла Жасмин светиться.
Почему эта женщина вызывает чувства, анализировать которые он не готов?
И вообще, ее место в тюрьме, а не в Париже. Не в королевских апартаментах, не в бикини и не в его бассейне.
– Да, несносная. Если бы ты была моей сотрудницей, я бы тебя давно уволил.
Жасмин несколько секунд изучала пол, а затем подняла глаза:
– Ты не стесняешься в выражениях.
– Когда я возвращался в отель, мне позвонили. Сегодня моему отцу стало гораздо лучше. А меня не было рядом, Жасмин. Я пропустил это, потому что ужинаю с потенциальными невестами, чтобы вернуть доверие народа. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать?
Жасмин побледнела. В ее глазах сверкнули слезы.
– Я не собираюсь снова просить прощения. Мне кажется, что стоит произнести «прости» с десяток раз, как эти слова теряют значение. Тем не менее знай, что я никогда не хотела тебе зла. Я защищала тех, кого любила, и не думала о последствиях. Но новость о твоем отце – хорошая новость. Да, тебя не было рядом с ним, но ведь главное, что он чувствует себя лучше, верно?
Рейес собирался сказать, что ее оптимизм неуместен, но забыл об этом, когда она поцеловала его в щеку.
Воздух вышел из легких принца, как только в ноздри ударил ее обволакивающий аромат. Жасмин отступила, и Рейесу пришлось подавить острое чувство потери.
– Зачем ты это сделала? – хрипло спросил он.
– У тебя был такой вид, словно тебе это не помешало бы. Скоро ты вернешься домой и возьмешь ситуацию под контроль. Ситуация в Санта-Сиерре улучшится, когда ты снова станешь во главе страны.
Жасмин обернулась в полотенце, взяла еще одно и принялась сушить волосы. Рейес был не в состоянии оторвать от нее взгляд.
Когда она села в шезлонг и скрестила ноги, он уставился на ее обнаженные бедра. Заметив еще один шрам, на колене, он нахмурился.
– Что произошло с тобой в тюрьме? – спросил Рейес, усаживаясь напротив.
Жасмин проследила за его взглядом и покачала головой:
– Нет. Это просто еще один след моей не очень счастливой молодости.
– Это не ответ.
– Я оказалась между двумя бандами, которые боролись за первенство. Этот шрам оставил осколок оконного стекла.
– А стекло разбилось, потому что…
– Пуля. Рейес ощутил холодную ярость.
– Твоя мать позволила тебе жить в таком месте?
– Нам некуда было пойти.
Никакой жалости к себе, простая констатация факта.
Желание провести ладонью по этому шраму захлестнуло его. Как и желание узнать, какие еще метки на ее теле оставило непростое детство.
Рейес уже не хотел наказывать ее за кражу договора. У нее и так была непростая жизнь. Она принимала решения, которыми не могла гордиться, но совершала преступления, потому что должна была выжить.
В глубине души он не сомневался, что поступил бы так же, если бы оказался перед подобным выбором. Сколько раз он скрывал от отца правду о выходках матери! Лгал, чтобы не задеть его чувства. Лгал даже по поводу ее гибели, хотя все знал…
Расставаться с Жасмин Рейес пока не хотел.
Им владело всепоглощающее желание уложить ее куда угодно и заново испытать чувства, которые вызывало в нем обладание ее роскошным телом.
Между ними словно пробежала искра, а затем Жасмин взглянула на ночной Париж.
– Я хотела заказать еду в номер. Ты хочешь есть? – Голос ее был хриплым, низким и сексуальным.
– Да, хочу. И закажи дополнительную корзинку с хлебом.
Жасмин взяла трубку, чтобы позвонить шеф-повару. Рейес залюбовался ее соблазнительной шеей и подавил желание прыгнуть в бассейн, чтобы потушить вспыхнувший в нем огонь.
Рейес распрощался со второй кандидаткой спустя двадцать минут.
– А с ней что не так? – поинтересовалась Жасмин, испытывая при этом неимоверное облегчение.
– В твоих заметках говорилось, что она не имеет никакого отношения к бизнесу отца. Оказалось, что это не так. – Они сели в машину. – Если ты еще не поняла, я ненавижу средства массовой информации. Журналисты превратили нашу с сестрой жизнь в ад, когда мы были детьми. Всех безумно интересовали наша мать и ее адюльтеры.
35 
