Особенно,... 
11 
– У тебя великолепная фигура.
Холли покраснела, ее смущала собственная нагота. Однако рядом с Вито, который смотрел на нее, как на произведение искусства, стеснение куда-то улетучилось. Длинные пальцы обхватили грудь, а его язык прошелся по тугому соску. С ее губ слетали тихие стоны, пока он ласкал и покусывал нежную плоть.
– Поцелуй меня, – едва дыша, взмолилась Холли. По телу будто разлилась огненная река, достигшая самых сокровенных мест.
Он впился в ее губы, их языки переплелись, но теперь одних поцелуев ей было мало. Она нетерпеливо извивалась, раздвигая ноги, чтобы обвить их вокруг его талии.
И наконец Вито стянул с нее трусики, будто угадав желание. Сосредоточившись на чувствительном бугорке, медленно ласкал его. Наслаждение электрическим током прошлось по ее телу, которое словно оказалось в невесомости. Один из его пальцев осторожно вошел в ее влажное лоно, отчего она ахнула, выгнув к нему спину.
Страсть захватила Холли, мозг полностью отключился. Однако то, что происходило сейчас, несколько отличалось от фантазий. Это было дикое, не поддающееся контролю неистовство. Вито быстро снял с себя футболку, явив ее взору мускулистый торс. Она тут же потянулась к налитым силой мышцам под гладкой бронзовой кожей, которые сокращались от каждого ее прикосновения.
– У меня нет презерватива, – опомнился он. – Правда, я недавно сдавал анализы, и абсолютно здоров.
– Я принимаю таблетки, – дрожащим голосом сказала Холли, а когда эти слова слетели с губ, она поняла, что уже приняла окончательное решение переступить заветную черту. Почему бы и нет? Еще никогда и никого она не желала с такой силой.
Вито облегченно вздохнул и снова расположился между ее ног. Женские руки нежно скользили по широкой спине и плечам, немного царапая ногтями кожу.
И вот Вито вошел в нее. Холли опустилась немного ниже, чтобы полностью принять его в себя. От каждого уверенного ритмичного толчка по телу проходили мириады удивительных ощущений. Боль от проникновения оказалась мимолетной, хотя на глазах выступили слезы, и она прижалась к его плечу, скрывая лицо.
– Ты очень мокрая и тугая, – прорычал Вито. – Меня так это заводит, gioia mia.
После его слов воцарилось молчание, которое нарушали только их стоны. Два тела сплелись в диком, первобытном танце, двигаясь в унисон. Необузданный темп движений приближал их обоих к пику наслаждения. И вот напряжение каждой клеточки тела нашло выход, когда Холли взорвалась фантастическим оргазмом.
Осторожно разрывая единство, Вито вдруг заметил кровь на ковре.
– Maledizione! У тебя идет кровь! Я сделал тебе больно? Почему ты не остановила меня?
Вырванная без предупреждения из состояния сладостной неги, Холли отпрянула от него и поджала колени.
– Все в порядке.
– Нет, тебе было больно, а так не должно быть, – угрюмо возразил Вито.
Она покраснела до кончиков волос и неохотно посмотрела в черные глаза, сверлящие ее обеспокоенным взглядом.
– Ты не причинил мне боль. Просто я была девственницей…
– Девственницей? – Вито не верил своим ушам.
Холли схватила свитер и снова натянула его на себя.
– Не стоит придавать этому такого значения, – бросила она нарочито безразлично.
– А я думаю, стоит, – процедил Вито.
Испытывая неловкость, Холли все же осмелилась посмотреть на него.
– Не понимаю, почему это тебя так волнует!
– Ты серьезно?
– Да, серьезно, – раздраженно парировала Холли, желая быстрее закончить неприятный разговор.
– Ты должна была предупредить меня, – упрекнул он.
Но она не собиралась соглашаться с ним.
– Это мое личное дело, тебя не касается.
– Подобные вещи нужно обсуждать с тем, с кем собираешься заняться сексом!
Не желая продолжать спор, Холли направилась в ванную.
– Что ж, прислушаюсь к твоему совету, ведь у меня нет в этом никакого опыта.
Вито раздражало ее нежелание понять его.
– Теперь я чувствую себя так, будто воспользовался тобой, – хрипло признался он.
Она обернулась на пороге:
– Какие глупости. Я вовсе не ребенок. Это мое тело, и я сама приняла решение.
Вито угрюмо вздохнул, все еще находясь в шоке. Он ведь даже не сказал ей, кем является на самом деле. Запоздалое признание воскресило в нем подозрение о скрытом мотиве ее поступков. Теперь же, взглянув на ее обиженное, грустное лицо, он хотел ударить самого себя за то, что посмел думать о ней как о какой-то мошеннице или самозванке.
11 
