Последние отзывы

  139  

— Уходи, оставь ее в покое, забудь даже ее имя! Неужели тебе мало?! Неужели в тебе нет ни капли человечности?! — прошептала она с ужасом и болью.

— Во мне нет ничего! она была всем! — ответил он и покинул больницу. Он уезжал из больницы, не замечая никого — ни журналистов, не фанатов, никого. Внутри разрастался холод и пустота. Он сжимал пальцы в попытке задавить ноющее чувство. Ее бабушка была права! Он не смеет к ней приближаться, ему нужно положить конец этому безумию, иначе. …А что иначе?! Все что можно, правильнее все, что нельзя было, он уже сделал! Мужчина усмехнулся, сглатывая ком, в эту минуту он принял решение, которое был намерен исполнить, если он не хочет загреметь в психушку или тюрьму, он должен это сделать! Да и не это главное! Просто он понял, что не может себя контролировать и однажды просто убьет ее — зверь внутри него не успокоится! А без нее и ему нет жизни! Пусть не с ним, пусть, где то там, но главное она есть, главное она существует, она дышит!

Приехав домой, он сразу же позвонил Белле, которая была также его адвокатом, и попросил подать документы на развод. Все эти дни он игнорировал их с матерью звонки и приезды, как и всех остальных. Он не слышал, что ему говорили, что кричали — их упреки для него были ничто, он сам себе упрек. Его даже не покоробило материнское обличение — он это заслужил и даже больше:

— Я не верю, что воспитала такое чудовище как ты?! Маркус откуда такая жестокость в тебе! Я не понимаю Маркус, не понимаю! Я никогда не прощу тебе этого, хоть и сердце обливается за тебя кровью! Никогда! Она ведь мать твоего сына! Она ведь человек, в конце концов! — рыдала мать.

Вспоминая все слова, все слезы, все — он видел только один единственный выход, точнее это не выход — это просто выживание! Он должен отпустить ее, он должен убрать ее со своих глаз, из своей жизни хотя бы материально! Он не ждал, что станет легче, нет, его путь вымощен в ад и пустоту — Анна текла по его венам, она въелась в его кожу и от нее не избавиться ему никогда! Но вместе им никак, они разлагаются, они давно уже умерли, но нужно хотя бы сохранить оболочку, хотя это и было невыносимо и все вопило и упиралось в нем, глядя на документы о разводе! Маркус вдохнул, рука с ручкой медленно коснулась бумаги, дрогнула, а потом резко вывела пару букв, оставляя роспись, разрывая и ставя точку в мести, в ненависти, в них отношениях, в их совместной жизни и в их жизни вообще, останется только ее видимость! Маркус опустил лицо в ладони, перед глазами все расплывалось, но свою роспись он видел отчетливо, он смотрел на нее и медленно отпускал, прощался! Перед глазами проносились три года:

— Вот и все любимая! Прощай Эни, я тебя отпускаю! Прощай …

И сейчас спустя месяцы беспроглядной тьмы, постоянной борьбы с собой, со своей ломкой по ней, со своей болью и любовью. Он каждый день искал ее призрачный след, проклиная все на свете за этот порочный круг, за эту дорогу в никуда. Жить, чтобы каждую минуту умирать, может ли такое быть?! Оказывается, может!

И вот сегодня, когда увидел ее, все в нем словно ожило, словно глоток воздуха и в тоже время обжигающего уксуса! Он не знал, что дальше, не знал что делать — страх сковал все тело, душу. Сердце выскакивало из груди, он не мог смотреть на нее — это была она и не она, он видел перед собой раздавленную, сломанную женщину. Больше не было той девочки, и все его существо кровоточило от потери! Она пришла, чтобы просить — снова унижалась, а у него все разрывалось от боли за нее, за то, что они потеряли, за то, что никогда больше не будет и за то, что не может сказать да, не смеет просить прощение, не смеет сказать «вернись», не может забыть! Он не мог позволить ей видеться с сыном! Это было заключительным аккордом его мести, а также это был инстинкт самосохранения — жить на грани сил не было! Да и его ребенку уже достаточно потрясений, он итак до сих пор не мог отойти от той ночи, он забудет и переживет, лучше сейчас, чем потом, когда поймет какая его мать! Он не хотел, чтобы его сына тыкали носом в позорную правду о матери! А что это будет так, Маркус даже не сомневался! Он не хотел, чтобы его сын страдал от этих нападок в силу любви к матери, это в любом случае будет неприятно, но не так больно, если он не будет ее знать! Но основная причина заключалась в том, что он просто боялся однажды сорваться, выпустить зверя и убить ее к чертям собачим! Он не будет рисковать, лучше вычеркнуть совсем, он не вынесет даже намека о ней! Но вычеркнуть было не просто. Как только ему начинало казаться, что вот еще чуть — чуть и он сможет дышать без боли, пресса, его фанаты расцарапывали поджившие раны. Ковырялись в его душе грязными руками, смакуя каждую подробность, унижая ее, обкидывая камнями — безнравственные ублюдки, хотя разве не он сам подал им пример, что можно вытирать об нее ноги, а они как стадо, даже не задумываются — повторяют за ним. Только каждый такой выпад в ее сторону, бил по нему, словно это на него накинулась эта стайка гиен, разрывая его на куски.

  139