78 
— Ну, так как же тебе удалось перескочить через последний год в школе? — спросила он, убрав с лица прядь волос, выбившуюся из ее хвоста.
— После того как я вышел из исправительного учреждения, мне назначили социального работника, которая по-настоящему обо мне заботилась. Она не хотела мириться с моими тараканами и говорила, что я на самом деле лучше, чем хочу казаться, — я не знал, как много было известно Шарлотте о тех проблемах, которые возникли у меня после аварии. — Она заставляла меня лучше учиться в школе и заставила подать сюда документы. Я никогда не думал, что смогу поступить, даже несмотря на хорошие школьные оценки, — мне не нужно было говорить почему. Мы оба избегали этой темы, стараясь не углубляться в нее.
Мы дошли до футбольного поля, которое теперь было широким и пустынным.
— Хочешь, пробежимся пару кругов вокруг стадиона? — предложил я. Я хотел знать, что ее так расстроило, и был готов всю ночь бегать кругами, лишь бы ей стало легче.
— Конечно.
Мы пробежали несколько кругов, иногда переговариваясь. Говорила преимущественно она. Я не мог придумать, что сказать, чтобы не коснуться темы, которую я не хотел обсуждать.
— Скажи, когда захочешь возвращаться. Я не хочу, чтобы ты ходила по кампусу одна.
— Почему, я выгляжу беззащитной? — со смехом спросила она.
— Нет. Просто я знаю, что когда парни видят одинокую симпатичную девушку, у них появляются мысли, и далеко не все из них приличные.
Она остановилась.
— Думаешь, я симпатичная?
— Ох, Шарлотта, — вздохнул я.
Лотти
— Что? Ты сказал «Когда парни видят симпатичную одинокую девушку», значит, я по-твоему симпатичная? Или ты говорил о девушках в общем, а не конкретно...
Меня остановили губы, совершенно внезапно оказавшиеся на моих.
На миг я застыла, мой мозг лихорадочно пытался сообразить, что происходит. На моих губах чьи-то губы. Это губы Зана. Теплые мягкие губы Зана. Поцелуй, вот как это называется.
Конечно, меня целовали раньше. Кларк и... как там звали того парня?
Он разорвал поцелуй и прижался ко мне лбом. Он был таким высоким, что ему пришлось немного наклониться.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком много болтаешь? — спросил он, скользнув большим пальцем по моей нижней губе.
— Мне постоянно это говорят, — прошептала я. — Зачем ты это сделал?
— Это был единственный способ заставить тебя замолчать.
— Значит, ты хотел, чтобы я заткнулась, и решил, что это самый лучший способ? Да что такое с?..
И это случилось опять. Эти губы. На моих губах.
Я снова застыла, а он отстранился.
— Перестань думать, — шепнул он, предпринимая еще одну попытку. А он настойчивый.
Мозг пытался напомнить мне, что я целую парня, который разрушил не только мою жизнь, а и жизнь моей лучшей подруги, но впервые в жизни я приказала ему заткнуться.
Мои руки нерешительно скользнули ему на шею и зарылись в волосы. Я приоткрыла губы, и в ответ он стал целовать меня еще смелее, сильнее, быстрее.
Оказалось, это так легко, открыть рот и впустить его внутрь. Поначалу он медлил, прежде чем скользнуть своим языком мне в рот. Я пробовала делать такое с Кларком, но у нас это всегда получалось неловко и как-то неприятно, мне казалось, что я утону в слюнях.
Но это... Его вкус напоминал свежие листья, дождь и жвачку со вкусом корицы.
Мое тело пело, и я хотела, чтобы это никогда не прекращалось. Его руки бережно обхватили мое лицо, погладили волосы и, наконец, скользнули вокруг шеи, притягивая меня еще ближе, пока я не прижалась всем телом к колючей шерсти его пальто.
Мы разорвали поцелуй и на миг замерли, дыша в унисон.
— Вау, — сказал он, убирая волосы с моего лица. Ветер разметал их в стороны. Надо же, а я вообще не заметила, что на улице ветер. Я вся была охвачена пламенем, от кончиков пальцев до корней волос.
— Ого.
Я продолжала держаться за его плечи и смотреть на него. Находясь так близко, я поняла, что его глаза не были просто темными. Нет, они были синими, зелеными, карими и черными или какими там еще могут быть глаза. Словно картина Моне, которая издали кажется одного цвета, но если подойти ближе, можно разглядеть все мелкие нюансы.
— Я так давно хотел это сделать, — сказал он.
— А я нет.
— Боже, за что я тебя люблю, так это за исключительную честность.
78 
