Особенно,... 
59 
Прикоснись ко мне, Севастьян! - мои внутренние стеночки сжимали лишь пустоту. - Мне нужно кончить ещё раз.
Хочешь, чтобы я был внутри?
Я застонала, едва вспоминая, почему так важно не заняться сексом.
О, Боже... Я не Я не могу... - Колёсики едва вращались в моём затуманенном желанием разуме.
Станешь моей - и я тебя не отпущу. - Резко, едва сдерживая бешенство, ответил он. - Запомни, если я буду твоим первым - то стану и последним. - Звенящая необратимость этих слов меня отрезвила. - И убью любого, кто осмелиться прикоснуться к тому, что принадлежит мне.
Постоянство.
Умоляй, чтобы я тебя трахнул. - Он хлестал мою правую грудь.
Ловушка!
В мыслях я видела, что он уже готов схватить меня, приковать навечно. Охотник готовился нанести удар. Вот чего он ждал.
Этого. Почему теперь? Почему я?
Умоляй, Наталья.
Не могу думать!
Н-нет?
Тишина. Наконец-то.
Что ты сказала?
Не могу. Пока ты не скажешь, что это будет только секс. Без последствий.
Я сказал, что ситуацию контролируешь ты. - Его тон сделался зловещим. - Но тебя контролирую я. Я могу заставить тебя умолять.
Знаю, - прошептала я.
Моё признание вроде бы немного умерило его гнев.
Тогда зачем отвергать нас, milaya?
Это всё уже чересчур. Я просто... не могу.
Что ж, я не трахну тебя, пока ты не станешь меня умолять - за пределами этой пытки. Потому что в этой игре я собираюсь победить. - Он устанавливает правила. - Это больше, чем просто наслаждение. - Новый шлепок веником.
Севастьян, я не знаю... Не знаю, сколько ещё смогу выдержать. - Когда я уже собиралась молить о пощаде - или лишиться чувств - я почувствовала у своей дырочки давление. Туда тыкался тёплый бугристый предмет. Несмотря на обещание, он намеревался меня трахнуть?
Нет... это не его... о, Господи Боже, это полированная ручка ковшика? Я всхлипнула:
Т-ты не можешь. - Я не могла думать - потому что он начал медленно в меня проникать. - Ты... ты делаешь это назло? - Что за дьявол!
Я обещал тебе ни с чем не сравнимое удовольствие, но ты наложила вето на самые эффективные способы. Давай же, зверёк, ты сказала, что тебе нужно что-то внутри.
Так оно и было. И мне нужно было это глубже, но Севастьян лишь совершал неглубокие толчки, пока моя голова не откинулась. Он полностью избегал мой клитор - очередное наказание. И, тем не менее, я готова была кончить.
Шлёп. Даже трахая мою киску ручкой ковшика, он продолжал пороть мою нежную грудь. В тот момент я не могла решить, ради какой стимуляции смогу убить.
Я хотела отпечаток боли, который оставлял на мне этот мужчина.
Подчини свою волю моей. - От напряжения в его голосе, пальцы моих ног подвернулись. Он порол меня; он входил в моё сжимающееся лоно. Он сводил меня с ума.
Когда я прикажу тебе кончить - подчинись.
Внутрь-наружу, внутрь-наружу, в унисон стаккато из шлепков.
Я всхлипывала от такой интенсивности. В голове не осталось мыслей. Эйфория.
Севастьян, о, Боже, пожалуйста. - С моих губ сорвался умоляющий крик.
Женщина, твои крики! Кончи для меня. Сейчас же.
И я сорвалась вниз. Не помня себя, я кричала от глубинных внутренних спазмов, дёргаясь в верёвках, пока моё тело сотрясалось.
В полузабытьи я слышала, как произношу вслух разные вещи: как я мечтала, что он будет меня трахать. Как сильно мне хочется ласкать его ртом. Как я мастурбировала, фантазируя о нём.
И каждое признание подчёркивалось его резкими стонами.
Когда удовольствие, наконец, пошло на убыль - гораздо более крышесносное, чем предыдущий оргазм - я осталась неподвижно лежать, пытаясь перевести дух. Осознать, что он только что заставил меня почувствовать.
Мягко поцеловав моё бедро, он осторожно вынул ручку ковшика, вновь оставив меня пустой. И всё равно я понимала, что ещё не насытилась, что моя жажда только усилилась. Когда же кончится это безумие? Как он смог превратить меня в такое неразумное существо?
Пока он демонстрировал чудеса самоконтроля, я оказалась рабыней чувственности. Его рабыней. А не говорил ли он, что хочет сделать меня именно ею?
Я чувствовала, что он разматывает мою повязку.
Посмотри на себя, - приказал он.
Я моргнула, опустив взгляд вниз. Себя я не узнавала. Это было тело незнакомой девушки. Её бледная кожа была ярко-розовой и скользкой от пота. Рыжие локоны рассыпались по тяжёлым грудям, извиваясь вокруг похотливо торчащих сосков. Её маленький клитор настолько разбух, что теперь гордо выступал между губок.
59 
