Особенно,... 
73 
Случай только что произошёл.
В другой каюте я наткнулась на кое-какие вещи Пахана. После того, что случилось сегодня ночью, эта находка казалась... наивно-оптимистичной. Слёзы иголками укололи мои глаза, но я пыталась их остановить, пыталась быть сильной.
Каким-то образом я сдержалась, решив умыться и переодеться в брюки и свитер. Но после, представив, насколько опустошён Севастьян, я почувствовала, как глаза вновь увлажнились. Не считая меня, только он один мог понять, чего лишился мир этой ночью.
Надо промыть твои раны, а потом ты сможешь передохнуть.
Позже. - Не сводя взгляд с курса, он добавил, - мы еще не в безопасности.
С кем ты говорил тогда? - Сменив одежду, я вернулась в рубку и услышала, как Севастьян говорил по телефону на отрывистом русском "Я никогда ни о чём тебя не просил. Позаботься об этом." - Потом, понизив голос, добавил, - ты понимаешь важность того, что я тебе доверил? - Прежде чем разъединиться, он сказал, - "только не думай, что это шанс на что-то большее".
Что это значило? И почему даже его акцент изменился? Это был, вроде, даже другой диалект. Может, сибирский?
Пожалуйста, поговори со мной, Севастьян! У меня много вопросов, я устала от неизвестности.
Он выдохнул.
Спрашивай.
Что будет с Паханом? - мой голос надломился.
Глядя на линию горизонта, он ответил:
Если защитники Берёзки победят, то займутся... они позаботятся о нём. - Его голос хрипел. - Как только я пойму, что возвратиться будет безопасно, мы организуем... похороны.
Ещё ни разу я не видела, как человек умирает изнутри. Но разве я могла ожидать чего-то другого? Между моей жизнью и жизнью человека, которого он боготворил, Севастьян выбрал мою.
Он спас меня, предпочтя собственному спасителю.
Должно быть, его просто раздирали противоречия. Сама я погружалась в глубокую тоску. Но моя тоска была светлой. Севастьян же выглядел так, словно медленно саморазрушался.
Я потянулась к его здоровой руке.
Пахана я знала только пару недель. И если я успела так его полюбить, то не представляю, что ты сейчас чувствуешь. Сожалею, что тебе пришлось выбирать.
Не было выбора, - ответил он, но на его лице отчётливо читалась вина. - Ты слышала его последние слова.
О них я пыталась не думать. О том, что меня отдали. О последней воле, скрепленной кровью.
Я сменила тему.
Ты хотя бы можешь сказать, куда мы направляемся?
Не знаю. Не знаю, кому мы можем доверять. Всё изменилось, - сказал он. - И хотя Травкин мёртв, опасность всё равно будет существовать, пока все заинтересованные не поймут, что награды не будет. Даже с отрубленной головой змея продолжает извиваться.
Травкин. Одна лишь фамилия заставляла мою кровь кипеть. Я мечтала отомстить этому безымянному безликому ублюдку, которого винила во всём даже сильнее, чем Филиппа. Мой кузен был лишь лживым неблагодарным орудием; а Травкин спустил курок.
Ты правда его убил?
Севастьян кивнул.
Даже из могилы Травкин приблизил смерть моего отца.
Как ты к нему подобрался? Наверное, у него была куча охраны.
Меня не ждали, - взгляд Севастьяна был угрожающим.
Это всё, что ты можешь мне сказать? - недоверчиво спросила я. Ты знал, что Травкин объявил награду и за мою голову?
Наконец, Севастьян повернулся ко мне.
Я узнал об этом за пять минут до того, как вошёл в его логово и пустил пулю ему между глаз.
Я сглотнула, пытаясь представить, как именно этот человек проник в логово льва. Ради меня.
Тебя могли убить.
Вновь уставившись на воду, он произнёс:
Тебе надо отдохнуть, Натали. Сегодня ты испытала шок. Иди вниз.
Мне не нравится внизу. Раньше я никогда не была на такой лодке. - Чем дальше отходили мы от Берёзки, тем больше усиливались волны. Плеск воды по бортам меня пугал. Наверняка наше крушение было лишь вопросом времени. - Я никогда не была посреди воды без всякой видимости берега. - Странно, хоть я и не видела земли - вдалеке не было ни одного огонька - я всё равно чувствовала, что мир вокруг был в огне. Близость Севастьяна это ощущение ослабляла.
Когда мы врезались в гребень большой волны, он пробормотал:
Это не лодка, а корабль. И ты здесь в полной безопасности.
Это одно и то же. - Я забралась к нему на широкую капитанскую скамью, усевшись бок о бок. Может, я хотела побыть с ним рядом из-за того, через что мы прошли вместе. Может, мы были нужны друг другу, потому что оба оставили в Берёзке кусочек сердца.
73 
