Боже, было столько тепла.
Сквозь затуманенную голову я услышала громкий смех, узнав голос Келси, и оторвалась от Гаррика. Снаружи находилось множество студентов, ожидающих своей очереди выхода на сцену. Как же долго мы с ним пробыли здесь наедине?
Он шагнул за мной, но я жестом остановила его.
— Прекрати! Прекрати это! Ты не можешь просто взять и снова так поступить! Мы же решили забыть обо всем! И это твои слова! Ты не можешь говорить одно, а делать другое!
— Прости.
Вряд ли он сожалел. Он выглядел так, словно не прочь повторить это ещё раз.
Я покачала головой и направилась к двери.
— Стой, Блисс. Подожди. Мне очень жаль. Это больше не повторится, хорошо?
— Хорошо.
Это то, что я сказала. Но чувствовала себя как угодно, только не «хорошо». Он вёл себя так, словно я не жаждала этого поцелуя и вполовину так сильно, как он, но привет! Нам обоим было что терять. Ну, так почему только я думала о последствиях?
Я вышла и услышала голоса Дома и нескольких ребят, собравшихся недалеко от двери.
— Этот парень настоящий мудак. Вёл себя так, словно я пытался изнасиловать её или что-то типа того. Всего лишь поцелуй. Ничего такого, чем бы мы ни занимались раньше.
Я закатила глаза.
— И каким-то образом в этот раз вышло ещё хуже, чем в предыдущий. Разве со временем не должно наоборот получаться лучше, а, Дом?
Его друзья смеялись, но я все равно услышала, как он назвал меня сучкой.
Я не остановилась и просто продолжила идти дальше. У меня всё ещё оставалось время до следующей пары, чтобы купить самую огромную чашку с кофе, которую только смогу найти.
К счастью, конец недели обошёлся без особых происшествий. Гаррик держался на расстоянии, и, в конце концов, я начала приходить в норму. Каждый получил контрольное задание по режиссуре, что значило — пора браться за книги и уже выбрать, наконец, ту сцену, которую я сыграю. В пятницу на подготовительных курсах мы обсуждали наше прослушивание, и он попросил нас прочесть об Общественной актёрской ассоциации. Поэтому большую часть своих выходных я провела, просматривая пьесы, которые у меня были (так же те, что были у Кейда), и читала самую скучную схему организации Общественной актёрской ассоциации, которую только можно найти в этом мире.
На следующей неделе проводилась запись на наше самое первое в этом семестре Главное прослушивание, а для меня и последнее. Если я плохо справлюсь в пятницу, то до окончания учёбы у меня будет лишь один шанс показать себя. Я была на самом первом спектакле в этом году и выступала режиссёром второго, но с тех пор больше ничего. Они уже предложили мне стать режиссёром последнего спектакля этого года, но я была слишком напугана, чтобы принять его, в случае, если не получу в нём роль. Боже, меня действительно начало накрывать. Я почти закончила учёбу, а моя жизнь и близко не напоминала ту, которую бы мне хотелось иметь. Когда три с половиной года назад я начала учиться, то думала, что к этому моменту у меня уже будет план.
Я думала, что точно знаю, чем хотела бы заниматься и куда отправиться. И если быть до конца честной... я думала, что к этому моменту уже встречу парня, за которого соберусь замуж. То есть, каждая супружеская пара, которую я знала, познакомилась в колледже, здесь же я была всего несколько месяцев, но идея брака в данный момент для меня казалась нелепой.
К тому же не особо помогало и то, что первым маминым вопросом каждый раз, когда мы разговаривали, был: «Ты нашла себе кого-нибудь?». Я на мгновение задумалась, а как она отреагирует, если я расскажу ей о нынешнем статусе моей любовной жизни в следующий раз, когда она спросит. Может быть, она взбесится. А может, спросит, когда мы планируем пожениться. Порой разговаривать с мамой бывает трудно.
Как люди в этом возрасте могут решать, с кем они хотят провести остаток своей жизни? Я не могу решить, что съесть на обед! Не могу решить, хочу ли я быть актрисой, хотя уже получила тридцать пять тысяч долларов образовательного кредита, как нельзя лучше говорящего мне, что я хочу быть актрисой.
К концу недели прослушивания появилось чувство, что в нашей ситуации с Гарриком не было «ничего особенного», и я продолжала утверждать, что так оно и было. Я заходила в класс в самый последний момент и, как правило, первой выходила из него. Верный своему слову, в классе он вёл себя профессионально, что в действительности просто означало, что мы сводили наше взаимодействие к минимуму. Я никогда не видела его в Гринде, и мы снова часто там бывали.