38 
Обняв ее за талию, он зарылся лицом в ее волосы, думая только о том, как заставить себя не спешить, как не поддаться желанию овладеть ею сию же минуту. Ему хотелось насладиться каждым ее вдохом, каждым выдохом. Господи, ему хотелось опуститься с ней прямо на этот холодный твердый пол. Его ноздри снова вобрали в себя сладкий аромат ее духов, к которому примешивался едва различимый мускусный запах, исходивший от ее кожи, и сердце Джека забилось еще быстрее. Призвав на помощь всю свою силу воли, он попытался собрать остатки самообладания лишь для того, чтобы два ее слова полностью лишили его рассудка.
— Прикоснись ко мне.
Он закусил щеку. «Черт, если я сделаю это, я уже не смогу остановиться».
— До тех пор, пока твоя кожа каждой своей клеточкой не почувствует меня.
— Да.
Не тратя больше времени на слова, Джек провел дрожащими пальцами вверх по ее рукам и коснулся ее плеч. Потом его ладони заскользили вниз по шелку ее платья, с полностью закрытой грудью, но открытым с боков. Эйприл отрывисто вздохнула, когда его пальцы пробрались под шелестящую ткань и накрыли ее нежные округлости.
— Какие они мягкие и приятные, — медленно прошептал он ей на ухо.
Не выпуская этих соблазнительных холмиков из своих ладоней, Джек стал тихонько поглаживать ее соски кончиками пальцев. Ее дыхание стало прерывистым, и он неожиданно почувствовал еще более сильный прилив желания. Изо всех сил стараясь не терять над собой контроля, Джек продолжал нежно массировать ее соски и был вознагражден тем, что ее груди набухли и потвердели в его больших руках.
С невероятным трудом сдерживаясь, чтобы не разорвать зубами платье, наглухо застегнутое на шее, он заставил себя снять ладони с ее груди и, не отрывая рук от ее теплой кожи, добрался до плеч и приподнял черную волну волос.
— Я хочу, чтобы ты видела мои руки на своем теле. — Он расстегнул одну за другой перламутровые пуговицы, стягивающие шелковый покров на ее шее, и ткань скользнула вниз. Платье держалось теперь только на тонком золотистом ремешке, обхватывающем ее талию.
— Боже правый, как ты красива. — Джек прижался подбородком к плечу Эйприл и стал шептать ей на ухо: — Посмотри на свою грудь. Посмотри, как мои руки ласкают ее. — И при этих словах его пальцы принялись медленно обводить затвердевшие бугорки ее сосков, заставив ее вздрогнуть и задохнуться горячей волной возбуждения. — Какие они маленькие, и в то же время какое совершенство формы!
Эйприл не могла больше молчать.
— Какие большие и нежные твои руки. — Он на секунду замер, и, когда на его большие и сильные ладони легли ее — слабые и маленькие, — руки его продолжили ласкать ее. Каждое его движение, каждое его слово настолько возбуждали ее, что она чувствовала какую-то странную, удивительную невесомость, воздушность своего тела, и в то же время еще никогда в жизни она не была так материальна, не была в таком тесном контакте сама с собой. И даже не надеялась, что такое может когда-нибудь повториться. Может быть, только с ним.
Она следила глазами за тенями, которые отбрасывали в лунном свете его ладони на ее теле, а он шептал ей на ухо, до чего собирается дотронуться в следующий момент. И она, сама того не замечая, постанывала от наслаждения. Это было каким-то безумием — в ней кричали, требовали своего только дикие первобытные инстинкты.
— Повернись ко мне. Дотронься до меня.
Она сделала так, как он просил, и Джек мысленно проклял эти длинные лунные тени, которые не давали ему видеть ее. Тогда он приподнял ее и усадил на узкий подоконник; ее спина прижалась к холодному стеклу, он нагнулся к ней и стал жадно вдыхать ртом ее прерывистое дыхание. Потом положил ее руки себе на шею и стал страстно целовать губы Эйприл. Он пил ее. Пил всю до дна.
Их языки сплелись в сладостном поединке, и Джек, застонав от блаженства, приподнял подол ее юбки и прижал ноги девушки к своим бедрам. С усилием оторвавшись от ее рта, он прошептал:
— Не впускай меня, — и принялся целовать ее грудь.
Когда его горячие губы легонько потянули сначала один, потом другой сосок, сделавшиеся выпуклыми и твердыми, все тело Эйприл затрепетало.
— Сними с меня рубашку, — резко приказал он. — Я хочу чувствовать тебя своей грудью.
Голова Эйприл была как в тумане, и непослушным рукам с трудом удавалось стянуть с него рубашку. Теперь, когда он был наполовину обнажен, она не стала обнимать его, как минуту назад. Просто не могла. Не сейчас. Сейчас она испытывала потребность в другом — ей хотелось попробовать его на вкус точно так же, как это делал он. Медленно, миллиметр за миллиметром исследовать его кожу влажным языком.
38 
