134 
Откинув одеяло, она выбралась из постели и через несколько мгновений уже стояла у двери в спальню Алекса.
– Алекс!
– Да?
Она нерешительно двинулась к нему.
– Я больше не хочу быть одна.
Он гостеприимным жестом откинул покрывало, приглашая ее.
– Ты никогда и не была одна.
Она скользнула в постель и легла рядом, не касаясь его.
– Нет?
– Я всегда был здесь, рядом с тобой. – Он нежно укрыл ее.
– Потому, что ты чувствовал себя виноватым?
– Нет.
– Тогда секс?
– Да, но не только. Одному богу известно, что тут.
– Мне как-то не по себе. Все вокруг так зыбко, непрочно. Что нам теперь делать?
– Что? Разбираться с этой статуэткой, искать Ледфорда, лететь в Ниццу, внедрять на рынок твои духи, сажать цветы… быть вместе.
Она усмехнулась.
– Как я забыла, что у тебя всегда и на все готов ответ.
– Это мое хобби – отвечать на вопросы, и я умею это делать.
– Ты еще кое-что умеешь, и неплохо.
Он напрягся.
– Ты вовсе не должна платить мне, Кэтлин, за то, что находишься здесь. Мы же друзья, в конце концов.
Не любовники, друзья. Она смутно припомнила, что сама уже однажды решила так. Сколько всего случилось с тех пор.
– Мы друзья, Алекс?
– Я хочу быть тебе другом, я уважаю тебя и доверяю… – Эти слова он произносил медленно, как будто с трудом. Но Кэтлин вновь почувствовала радостное волнение, как тогда, на мосту Галатеи, когда он пытался что-то объяснить. В устах Алекса эти сдержанные слова значили больше, чем самое пылкое признание в любви. Алекс был страстной натурой, но после лет унижения и предательства доверие и дружба стали для него редким и дорогим даром. Единственный, кого он удостоил своей дружбы, был Павел, а после его смерти это место, хоть отчасти, мог бы занять Кемаль.
– Скажи, ты когда-нибудь говорил Павлу о своей симпатии к нему?
– Почему ты спрашиваешь?
– Говорил?
– Нет, – быстро ответил он, – это было и так ясно.
– Я понимаю. – Он был так осторожен, так тщательно взвешивал каждое слово, когда речь шла о чувствах. И Кэтлин вспомнила, с каким недоверием она сама когда-то смотрела на Алекса. Они начали с секса и прошли все оттенки страсти, отчаяния и враждебности и только теперь стали понемногу как-то понимать друг друга. Круг замкнулся. Предстояло новое путешествие, и ей казалось, что оно будет еще глубже, разнообразней и интересней. – Прикоснись ко мне.
Он весь натянулся.
– Я же говорил, что ты не обязана платить мне за простое дружеское участие.
– О какой плате ты говоришь? – Она скользнула в его объятия, чувствуя дрожь желания от прикосновения к его телу. – Я лишь хочу, чтобы ты продемонстрировал мне свои блестящие способности.
– Алекс, – прошептала она, уже почти засыпая.
– Да.
– Есть одна вещь… я хочу, чтобы ты знал. – Она прижалась к нему с закрытыми глазами.
Его рука гладила ее волосы.
– Что?
– Я люблю тебя.
Она почувствовала его напряжение, но он ничего не ответил. Впрочем, она и не ждала ответа, просто ей было необходимо сказать ему это.
– Спокойной ночи, Алекс.
Она ощутила тепло его губ на своем виске, их необычную нежность.
– Спокойной ночи, Кэтлин.
Кемаль отбросил в сторону последний листок с напечатанным текстом.
– Это очень интересно.
– Интересно? – Кэтлин приподняла бровь. – Кемаль, это же потрясающе. Об этом заговорит весь мир.
– Нет. – В его глазах мелькали озорные искры, хотя выражение лица было очень важным. – Весь мир заговорит обо мне, а это останется просто интересным. Но я впервые вижу тебя и Алекса настолько погруженными в работу. Вы можете не выходить из своей студии целыми днями.
– Ты знаешь, – оживленно заговорила Кэтлин, – Алекс предполагает, что какой-то тайник скрывается в основании статуэтки, он говорит, что это единственная часть, открыть которую можно, не повредив фигурки Пегаса… Драгоценные камни…
– Ты сама что-нибудь понимаешь? Легенды, шедевры, мистика, лекарственные снадобья. Неужели тебе не хочется оставить время для более важных вещей?
– Например, для разгадывания тайны твоей особы?
– Не люблю быть нескромным, иначе бы согласился с тобой. – Он открыл дверь. – Оставляю вас наедине с вашими загадками, а я пока займусь своим основным делом – буду следить за Ледфордом и заодно придумывать, чем развлечь тебя. – Он вздохнул. – Мир содрогнется, если узнает, что я не смог тебя развеселить.
134 
