129 
Кэтлин широко раскрыла глаза, пораженная.
– Вряд ли это получится.
– Мы можем назначить любую цену, вплоть до самой фантастической, – сказал Алекс. – Как ни горько это звучит, но разрушение Вазаро сыграет нам на руку. Вся эта шумиха вокруг «Черной Медины» и пожара сработает посильнее любой рекламной кампании, тут уж никто не посмеет сказать, что это очередная газетная утка для выкачивания денег из простодушных обывателей. Духи действительно уникальны и невосполнимы в течение ряда лет.
– Десяти?
– Жак оценивает этот промежуток в семь лет, но я думаю, что для пущей рекламы к ним надо будет накинуть еще три. Так мы и заявим повсюду. Но полагаю, что даже раньше, чем через семь лет, каждая женщина будет уверена в том, что «Вазаро» величайшая редкость и роскошь в мире. Тут мы и выпустим нашу продукцию на широкий рынок. Кто откажет себе в радости приобрести флакончик «Вазаро»?
Только тот, у кого не будет денег. Кэтлин удивленно посмотрела на него.
– Ты уже все спланировал.
Он улыбнулся.
– Последнее время ты ничего не позволяла мне делать, я валялся в постели и обдумывал этот план. – Он в задумчивости нахмурил брови. – Надо вплотную заняться нашей рекламной кампанией с Челси, усилив акцент на особенной редкости статуэтки и духов. После коммерческой презентации надо будет заказать рекламу на телевидении, но только в самые оптимальные часы, когда все у экранов. А еще… – Алекс усмехнулся. – Думаю, неплохая идея, если глава одного государства подарит флакончик твоих духов главе другого. Допустим, женская особа очень высокого ранга во Франции подарит их… ну, скажем, королеве Елизавете. Почему ты смеешься?
– Потому что я вдруг почувствовала себя виноватой перед королевой Елизаветой. – В глазах Кэтлин сверкнули озорные искры. – Что, если бедная женщина не поймет нашего стремления вовлечь ее в эту рекламную кампанию, а воспримет эти духи как обычный подарок?
Алекс усмехнулся.
– Мы найдем то, что она хочет, и дадим ей это. Взамен она сделает то, что нужно нам.
– Ты и в самом деле намерен всерьез продолжать заниматься всем этим?
– Конечно, я уже звонил в рекламное агентство и заказал себе время с десятого декабря. Разумеется, мы больше будем торговать воздухом, чем духами, но почему бы и нет?
– Не забывай еще о Ледфорде. Он может нарушить все твои грандиозные планы.
– С Ледфордом я справлюсь. Он скоро появится здесь, и тогда уже я буду диктовать ему условия игры. Все образуется, Кэтлин. Ты веришь мне?
Она начинала верить ему. Слабый огонек надежды разгорался в ее душе, но она боялась признаться в этом даже самой себе. Нового разочарования она не вынесет.
Алекс понял ее состояние.
– Не бойся верить в хорошее. Тебе необходимо Вазаро и твои духи. И то, и другое – часть тебя. Вы – единое целое. Помнишь эти строки? – И, глядя в сторону, он процитировал:
- Что за дивная комета, прилетевшая из пустыни, окутанная благоуханием мирры и ладана.
- Каких только тонких ароматов нет у тебя!
- Все, что может предложить лавка изворотливого торговца, вообразить прихоть ленивца.
- О, Искусительница!
- Твоя любовь слаще вина моего, твои духи прекрасней аромата пряностей на моем столе,
- шафрана и корицы, пальмового масла и нарда.
- Ты фонтан, заставляющий цвести и плодоносить мой сад,
- родник живой воды, бегущий из Ливана, напоенный всеми благовониями его.
- Вставай, Северный ветер,
- Южный ветер, проснись!
- Пролетите над моим садом, развейте сладкий аромат по всему миру.
- Пусть все узнают о красоте твоей, пусть позавидуют нашей любви…
– Гимн Соломона, – удивленно прошептала Кэтлин.
– Эти строки были подчеркнуты в Библии, которую я однажды взял с полки в твоей студии. Мне кажется, это о тебе и твоем Вазаро.
Как бы там ни было, но слова эти глубоко подействовали на нее. Теперь ей хотелось подумать над ними, так же, как и над тем значением, что вкладывал в них Алекс. Она отвернулась и засунула руки в карманы своего жакета.
– Ты знаешь, от этой ранней прогулки у меня разыгрался аппетит. Может быть, поищем поблизости какое-нибудь кафе, которое рано открывается?
– Подожди. Сейчас как раз время…
– Время для чего? Это не…
Песнь муэдзина разорвала тишину и сладкий предутренний покой, призывая верующих к молитве. Розовый свет зари окрасил верхушки минаретов подобно нежному румянцу, вспыхивающему под прозрачной вуалью одалиски.
129 
