47 
Она решила, что должна уведомить отчима о том, что лорд Уинтертон пытается ухаживать за ней, одновременно крутя роман с замужней женщиной.
Заслышав звук гонга, она сошла вниз, тщетно пытаясь взять себя в руки.
Сэр Артур уже сидел за столом, когда она вошла в комнату. В отношении приема пищи он отличался особой пунктуальностью и сердился, если остальные опаздывали.
— Добрый вечер, Люсия. Как твои дела?
Она глубоко вздохнула.
— Мне немного не по себе, папа. Мне хотелось бы обсудить с вами кое-что.
— В самом деле? — отозвался он, даже не пытаясь изобразить заинтересованность.
— Речь идет о лорде Уинтертоне. Полагаю, его характер нельзя назвать иначе как сомнительным.
— Вздор. Он достойный мужчина.
— Папа, он втайне развлекает замужнюю женщину. И у меня имеются все причины полагать, что они поддерживают… недостойную и неприличную связь.
— Люсия, мне надоели твои попытки освободить себя от выполнения условий сделки, которую я заключил. А я-то надеялся, судя по благоприятным отзывам лорда Уинтертона, что ты смирилась со своей участью. И твои старания очернить его доброе имя не заставят меня передумать. Я в огромном долгу перед ним, и тебе прекрасно известно, в чем заключается наша договоренность.
— Но, папа…
Люсия с мольбой взглянула на него, но лицо сэра Артура побагровело, и он с раздражением отшвырнул в сторону вилку.
— Люсия, предупреждаю тебя: не зли меня!
— Но сегодня он пытался поцеловать меня, и его поведение мне отвратительно!
— Черт возьми, упрямая ты девчонка! Да ты ведь и так почти что обручена с ним! — выкрикнул отчим, да так громко, что Мостон едва не подпрыгнул от неожиданности. Глаза у сэра Артура вылезли из орбит, а с губ летели брызги слюны.
Еще никогда Люсия не видела его в таком гневе.
— Он имеет полное право целовать тебя, когда пожелает! — продолжал бушевать отчим, не давая ей опомниться. — А чего еще ты ожидала? Он не сопливый мальчишка и привык брать то, что ему нужно. Нет, в понедельник ты, как обычно, отправишься в Лонгфилд-манор. Или ты хочешь, чтобы твоя мать умерла? А именно это и произойдет, если ты навлечешь на себя недовольство лорда Уинтертона и он откажется оплачивать счета доктора, который лечит твою мать.
Униженная и подавленная, Люсия сидела молча, пока Мостон прислуживал им за ужином. Аппетит у нее пропал.
Ужин в тот вечер показался ей бесконечным, и Люсии хотелось лишь одного — как можно быстрее вернуться к себе в комнату. В конце концов, когда с едой было покончено, она извинилась и встала из-за стола.
Выйдя в холл, она поинтересовалась у Мостона, не было ли для нее писем или телефонных звонков.
— Нет, мисс. Вы ожидаете чего-либо?
— Да. Если позвонит мистер де Редклифф или от него придет письмо, я хочу, чтобы вы немедленно нашли меня.
— Очень хорошо, мисс Люсия.
«Очень странно, что он до сих пор не ответил, — думала она, пока Мэри-Энн помогала ей раздеться. — Пожалуй, он все-таки уехал в Лондон. В этом случае, к тому времени как он ответит, я уже успею вернуться в Лонгфилд-манор. Ах! Я так и не приблизилась к решению этой проблемы».
Устраиваясь поудобнее на постели и укрываясь одеялом, она, как ни старалась, так и не смогла отогнать от себя воспоминания о поцелуе лорда Уинтертона.
Ее вдруг охватили настолько необычные ощущения и желания, что она металась на постели, будучи не в силах заснуть, чуть ли не до самого утра.
«Он вошел в мою плоть и кровь, но мне это не нравится. Я хочу убежать от него, отчего всем станет только лучше».
* * *
Весь следующий день Люсия занималась домашними делами, поскольку в силу болезни матери ежемесячные счета за ведение хозяйства так и остались неоплаченными.
Кроме того, следовало начислить жалованье работникам и слугам и проверить наличие припасов, так что у Люсии не нашлось для себя ни минуты свободного времени.
И когда наконец наступил вечер, она совершенно выбилась из сил.
— Пожалуй, сегодня я предпочту отужинать в своей комнате, Мостон, — устало распорядилась она. — Принесите мне что-нибудь легкое, будьте добры, и скажите моему отчиму, чтобы он не ждал меня на ужин, хорошо?
— Разумеется, мисс Люсия.
Девушка вздохнула и уже начала было, с трудом переставляя ноги, подниматься к себе наверх по лестнице, как вдруг зазвонил телефон. Еще до того, как Мостон успел снять трубку, она уже поняла, кто это.
47 
