128 
– Обойдемся без имен, – зубоскалил Перегрин. – Молчу-молчу! Впрочем, можно смело сказать, это не будет некий джентльмен, предпочитающий море суше, и не высокий худой человек незнатного происхождения с длинными ногами, равно как и не та эксцентричная личность, что водила тебя с Марией в Британскую галерею…
– Как ты можешь так говорить, Перри? – перебила его сестра, смущенно отворачиваясь.
– О, можешь быть покойна: я не выдам тебя никому! – продолжал издеваться Перегрин. – Если тебе по душе красный мундир, то я не вижу в этом ничего плохого! Красный мундир для женщины – это все, а если среди твоих знакомых и есть некий офицер, своей галантностью и остроумием затмивший всех остальных, то я уверен, что никто не догадывается, кто он таков!
Своим натужным остроумием Перегрин изрядно смутил ее, и она не знала, куда девать глаза под пристальным взглядом кузена. Миссис Скаттергуд начала ворчать, поскольку подобные развеселые разговоры претили ее чувству приличия, но Перри разошелся не на шутку, и ее упреки возымели совершенно противоположное действие. В конце концов мистеру Тавернеру пришлось направить разговор в другое русло, что он и сделал, внезапно заявив:
– Кстати, Перри, все эти разговоры о женитьбе напомнили мне кое о чем. Смею предположить, вам понадобятся слуги. Не надобен ли вам, часом, еще один грум? Уже скоро я должен буду рассчитать некоего славного малого и потому с радостью подыскал бы ему достойное место. Нет, он ничем передо мной не провинился, просто я продаю экипаж и, в отличие от вас, хочу сократить штат своей прислуги.
– Продаете экипаж! – воскликнул Перегрин, мысли которого моментально приняли иное направление. – Но почему? Только не говорите мне, что у вас в карманах ветер гуляет!
– Все не так плохо, – с легкой улыбкой ответил мистер Тавернер. – Но я люблю предвосхищать события, когда могу, разумеется, и потому решил по возможности сократить собственные расходы. Мой отец свой экипаж оставляет, естественно, поэтому не думайте, будто отныне мне придется ходить пешком. Но, если у вас в конюшне найдется место для моего работника, то я с радостью готов рекомендовать его вам.
– О да, конечно, еще для одного грума всегда найдется работа, – радушно отозвался Перегрин. – Пусть приходит, я поговорю с ним. Пожалуй, я готов нанять его уже ради того, чтобы Хинксон проникся к вам благодарностью!
– Охотно верю, что уж кому-кому, а ему дорога в Уортинг прискучила, – с лукавой улыбкой добавил мистер Тавернер.
Будь на то воля Перегрина, Хинксон вообще не слезал бы с облучка, но, к счастью для него, сэр Джеффри Фэйрфорд еще не настолько воспылал привязанностью к своему будущему зятю, чтобы лицезреть его в своем доме каждый день. Он поставил за правило, что Перегрин может навещать Гарриет только по понедельникам и четвергам, однако, поскольку озабоченность леди Фэйрфорд не позволяла ему разрешить Перегрину возвращаться в Брайтон после наступления темноты, эти визиты растягивались до следующего дня, так что влюбленных жалеть было, в общем-то, не за что.
А мистер Тавернер полагал: пожалеть следует, скорее, Джудит, и однажды вечером на ассамблее в гостинице «Замок» так и сказал ей об этом:
– Перри совсем забыл о вас. Он думает только о том, как бы поскорее попасть в Уортинг.
– Уверяю вас, меня это совершенно не задевает. А с его стороны подобное поведение вполне естественно.
– Когда он женится, вы будете чувствовать себя одинокой.
– Разве что совсем немного. Но это меня не тревожит.
Он, приняв из ее рук пустой бокал из-под лимонада, поставил его на стол.
– Перегрин должен считать себя счастливчиком, раз у него есть такая сестра. – Взяв ее шаль, осторожно укутал ею плечи девушки. – Я намерен кое-что сказать вам, Джудит. В вашем доме рядом с вами неизменно находится миссис Скаттергуд; мне не удается остаться с вами наедине. Вы не хотите прогуляться со мной по саду? Ночь очень теплая; вы не замерзнете.
Сердце у нее упало, и она в смятении ответила:
– Я бы предпочла… то есть, для подобного уединения нет причин, кузен.
– Не отказывайте мне! – сказал он. – Неужели я не заслуживаю того, чтобы вы побыли со мной наедине хотя бы пять минут?
– Вы заслуживаете много большего, – ответила она. – Вы сама доброта, но, поверьте, вы ничего не добьетесь… тем, что предлагаете.
Они стояли в одной из комнат по соседству с бальной залой, и, поскольку там вот-вот должен был начаться очередной танец, в помещении, кроме них, больше никого не было. Мистер Тавернер огляделся по сторонам, а потом, взяв руку Джудит в свои, произнес:
128 
