41 
Ей не дали больше сказать ни слова.
— Это лэрд такое сотворил? Господи милосердный!
— Тайболд никогда не поднял бы руку на женщину, — преданно заявил Хью.
— Он прав, — подчеркнула Энн. — Это было недоразумение.
— То есть он действительно вас душил? — не мог поверить Хью.
— Это вышло случайно. Я его разбудила. Спросонья ему бог знает что почудилось.
Энн видела: что ни говори — все напрасно. Тогда она постаралась перевести разговор в более безопасное русло:
— Завтрак уже готов?
— Еще немного, — отрывисто произнесла миссис Мак-Эван, явно расстроенная этой новостью.
Энн пошла в большой зал. Айден уже сидел за столом и очень серьезно говорил о чем-то с Диконом, который скривился, стоило ей только войти… Показалось ли ей, или он действительно был не так сильно настроен против нее, как раньше?
Она искренне надеялась, что так оно и было.
Взойдя на возвышение, она могла бы занять место рядом с мужем, но ей внезапно стало неловко. Она едва могла на него смотреть. Как и вчера, на нем были кожаные бриджи, поношенные сапоги и белая рубаха. Он зачесал влажные волосы назад, она чувствовала тонкий запах его средства для бритья. Этот запах стал для нее чистым афродизиаком.
Она села как можно дальше от него.
Но он как будто этого и не заметил. Они с Диконом увлеченно обсуждали купленных вчера овец. Эта тема ее мало интересовала. Поэтому все это время она молчала, словно статуя, тайком любуясь мужем.
Вошла миссис Мак-Эван и стала накрывать стол к завтраку, Финелла ей помогала, подавая дополнительные тарелки. Миссис Мак-Эван торжественно поместила в центр стола горячий свежевыпеченный хлеб. Затем она поставила перед Энн тарелку с домашними колбасками. Дикон тоже получил свою порцию.
Айден довольно улыбнулся.
— Обожаю домашние колбаски на завтрак!
Глаза его горели от нетерпения.
Миссис Мак-Эван поставила перед ним тарелку, и улыбка Айдена тут же померкла. То, что лежало на его тарелке, скорее напоминало два уголька. Он заглянул в тарелку к Энн, потом к Дикону и, наконец, поднял глаза на миссис Мак-Эван.
— Вам не кажется, что мои колбаски получились чересчур поджаристые?
— Я сожгла их полностью, — гордо сказала миссис Мак-Эван. — То же самое я сделаю и с вами, если вы еще раз посмеете тронуть нашу дорогую графиню.
Финелле было стыдно за мать, она всячески старалась увести ее назад на кухню, но миссис Мак-Эван разошлась не на шутку.
— Ваша жена! — воскликнула та. — Она очень, очень хорошая женщина.
— Она англичанка, — вставил свой комментарий Дикон, у которого рот был набит колбасками.
Миссис Мак-Эван налетела на него:
— Она жена лэрда, а значит, одна из нас. Видел бы ты ее вчера. Она работала лучше любой из нас!
Дикон бросил на Айдена взгляд, отчетливо выражавший мысль: «Я же тебе говорил».
Но Айден оставил его без внимания.
— Спасибо, миссис Мак-Эван.
Она сделала поспешный реверанс.
— Не сочтите мое поведение непочтительным, лэрд.
— Я все понимаю, миссис Мак-Эван.
— Приятного аппетита, лэрд.
— Спасибо.
Она развернулась и вышла из комнаты, всем своим видом демонстрируя удовлетворение. Финелла засеменила следом, она выглядела весьма подавленной.
Энн боялась взглянуть на мужа. Когда же она, наконец, набралась смелости и подняла глаза, то обнаружила, что он ест подгоревшую колбаску.
Он поймал ее взгляд.
— Члены моего клана — люди свободные и независимые, — сказал он в ответ на ее невысказанный вопрос по поводу поведения миссис Мак-Эван.
Дикон расхохотался.
— Да просто они шотландцы!
Айден тоже начал смеяться. Вскоре они оба хохотали так сильно, что оказались не в состоянии доесть завтрак. Даже Энн передалось их настроение.
Но если она решила, будто на этом ее испытания закончились, то она глубоко ошибалась. Стоило только им покончить с завтраком, как Айден сказал:
— Энн, следуйте за мной.
Он пошел к выходу. Ей пришлось бежать за ним вприпрыжку, чтобы не отставать.
— Куда мы направляемся? — спросила она.
— Увидите.
Какое-то время они шли молча, но потом она не удержалась и спросила:
— Давно вы с Диконом и Хью дружите?
— Вообще-то мы все братья. Разной степени родства, как и все горцы. Стоило мне только сюда перебраться, как они прибыли ко мне и заявили, что не быть мне лэрдом, пока я их не одолею.
41 
