38 
— Чуткая, — отрезал он. И тут же застонал, осознав, что защищает Энн. — И я не считаю ее своей женой, — сказал он скорее себе, чем Дикону. Он сделал глубокий вдох. — Я не сержусь на нее за то, что она наняла миссис Мак-Эван. Я целую вечность собирался избавиться от Роя. И Энн сняла эту гору с моих плеч…
— Но датчане…
— Я знаю, — сказал Айден, прерывая Дикона на полуслове.
Он бросил красноречивый взгляд в сторону своей спальни. Они должны следить за каждым своим словом. Дикон, как и его брат Робби, был слишком вспыльчив и горяч, и зачастую это мешало ему мыслить трезво.
Дикон понизил голос:
— Сигнал от них может поступить в любое время. Шефердс вместе с мужчинами из деревни дежурил по ночам в левой башне замка, ожидая, когда датчане подадут условный сигнал — зеленый с красным огонь, поднятый и тут же опущенный.
Айден не знал Энн настолько хорошо, чтобы ей доверять.
— Завтра я поставлю ее в еще более жесткие рамки, — сказал он. — В конце концов, она уедет…
— А что, если датчане прибудут этой ночью?
— Если они подадут сигнал сегодня, она ничего об этом не узнает. Она так устала, что спит как убитая.
— Хм… неплохой вариант.
— Дикон!
— Я пошутил, — тут же заявил его друг.
Но Айден не был в этом так уверен.
— Я не позволю, чтобы кто-то причинил ей вред. Если с ней что-то случится, будешь отвечать передо мной лично.
— Я пошутил, просто пошутил, — повторил Дикон.
— Да, так же родилась и ваша идея восстания. Вы с Робби однажды решили просто поиграть в игру «а что, если». А в итоге втянули в это кучу народа, в том числе и сыновей Фанга.
— А также всех твоих соседей.
— Не всех. Никогда не поверю, что Аргайл или Сазерленд — из тех людей, которые станут беспокоиться о таких вещах.
— Они из тех людей, против которых мы восстаем. — Но он понял, что хотел сказать этим Айден, и поспешил сменить тему: — Итак, какое же поручение ты дашь ей завтра? Построить курятник? Заделать трещины в стенах? По части уборки тут уже не к чему придраться.
Айден еле заметно усмехнулся.
— По поводу курятника придумано неплохо, но сейчас я иду в постель.
— В свою постель? Туда, где сейчас спит она? — нахально поинтересовался Дикон.
— Расслабься. Я сплю в комнате для гостей. Она действительно уедет отсюда. К утру я что-нибудь придумаю. Кстати, когда пойдешь вниз, скажи Норвалу: пусть загонит собак назад в конюшню.
Дикон неловко замялся, прежде чем спросить:
— Ты говорил, что они во всех комнатах прибрались. Я вот думаю, может, перебраться в одну из них.
— Приятно спать на чистых простынях, ведь правда?
Дикон пожал плечами, но все же признался:
— Норвал говорит, что от них пахнет свежестью.
— Располагайся в любой из комнат, Дикон. Сладких снов.
Айден направился в комнату для гостей. Завтра у него родится план, как ее отпугнуть… И все же последняя его мысль перед тем, как заснуть, была о том, что простыни действительно пахнут сладким воздухом Высокогорья, на котором они сушились.
Энн села на кровати и потянулась. Каждая мышца ее тела болела. Снаружи солнце как раз вставало над Северным морем. Какое-то время все ее внимание было приковано к небу, начинающему светлеть на горизонте, но затем она все же окинула взглядом комнату. Ванна и полотенце со вчерашнего дня оставались нетронутыми.
А Айден вообще ночевал дома?
Если да, то он должен был ее разбудить с единственной целью — велеть ей убираться из его кровати. Но как же ей хотелось видеть выражение его лица, когда он только переступил порог большого зала!
Она свесила ноги с кровати и нахмурилась, заметив, что платье помялось. И почему только она его не сняла?
У нее были планы на этот день — следовало добавить еще несколько штрихов к убранству дома. Времени погладить платье не оставалось. Просить об этом Норвала было бесполезно. Старика давно пора отправить на покой, выделить ему собственный домик. Ему все тяжелее становилось справляться с обязанностями, хотя, нужно отдать ему должное, вчера он изо всех сил старался работать наравне с женщинами. Позже она обязательно обсудит это с Айденом.
Но сначала нужно одеться. Она остановилась на нежном сиренево-голубом платье из муслина с узором из веточек. В нем она чувствовала себя как-то особенно, по-весеннему. Это было ее лучшее платье из тех, что уцелели после крушения. Она предусмотрительно накинула на плечи желтую кашемировую шаль, потому что воздух был сырым и прохладным, особенно в эту пору года.
38 
