Особенно,... 
80 
— Да даже самый лучший парижский кутюрье не смог бы скрыть твой примитивный умишко! Ты не в состоянии разглядеть в жизни возвышенного, не говоря уже о том, чтобы суметь его достойно оценить.
— Тихо, тихо… я ведь так надеялась, что ты меня этому научишь.
Фелиция презрительно усмехнулась.
— Да я скорее стану дерьмо лопатой разгребать.
Элизабет откинула голову и засмеялась.
— Фелиция, это же замечательно! Какое шикарное занятие! Может быть, у нас все-таки еще есть надежда.
В комнату вошел улыбающийся Амадо.
— Ну, я рад видеть, что вы так хорошо поладили. Я надеялся, что вы полюбите друг друга, если у вас появится возможность побыть вместе хоть какое-то время.
Элизабет встала рядом с Амадо, взяла его за руку и чмокнула в щеку. Она не хотела, чтобы он узнал правду.
— Мы стараемся, Амадо, — она метнула в Фелицию пронзительный взгляд. — Не так ли?
— О, конечно же. — Фелиция взяла свой бокал и приветствовала им отца. — Я и представления не имела, что Рождество в сельской местности может быть таким веселым.
Амадо положил ладонь на руку Элизабет.
— Ну, мы готовы?
— Мне только надо взять сумочку и пальто.
— Ну а я как раз успею взглянуть, готов ли Майкл.
Элизабет почувствовала, как кровь отливает от ее лица.
— Ты не говорил мне, что Майкл тоже собирается на вечер.
Каждый раз, когда они с Майклом оказывались в обществе Амадо, они рисковали, понимая, что достаточно только одного взгляда, одной неловкой паузы в разговоре, одного жеста, чтобы он догадался о перемене в их отношениях.
Амадо озадаченно посмотрел на нее.
— А почему тебя это удивляет?
— Вот что меня восхищает в этих краях, — с едким сарказмом сказала Фелиция. — Нет никаких классовых различий. Наемный служащий на одной доске с хозяином.
Элизабет никак не отреагировала на выходку Фелиции и продолжала расспрашивать Амадо.
— В последнее время он редко посещает подобные встречи. Обычно он занят.
— Это я попросил его, — признался Амадо. — Я подумал, что Фелиции, возможно, будет приятна его компания.
Фелиция застонала.
— Не означает ли это, что я весь вечер должна сидеть нянькой при Майкле Логане? Вообще-то мне хотелось, чтобы вначале ты посоветовался со мной.
Амадо напрягся.
— Майкл вполне способен и сам позаботиться о себе, но это не означает, что я намерен терпеть твои грубости в отношении него.
— Может быть, с учетом такой перспективы, Майкл предпочтет остаться дома — сказала Элизабет.
— Такого я ему предлагать не стану, — ответил Амадо. — Он, несомненно, уже одет и дожидается нас.
— И ведь не хотим же мы, чтобы он выбросил на ветер деньги, потраченные на смокинг, не так ли? — добавила Фелиция.
Явно огорченный, Амадо извинился и отправился звонить Майклу. Когда он отошел достаточно далеко, Элизабет повернулась к Фелиции.
— Тебе придется выслушать меня, — сказала она. — Я никогда не встречала таких наглых людей, как ты. Учти, твой отец может стать отцом другого ребенка.
— Тебе меня не испугать. Я всегда останусь его первым ребенком. И в случае, если это ускользнуло от твоего внимания, знай, что подобные вещи очень важны для таких мужчин, как мой отец.
— Первой дочерью, — уточнила Элизабет.
Она думала, ей станет стыдно за откровенную ложь, но почувствовала лишь удовлетворение: впервые Фелиция лишилась дара речи.
Свой ежегодный прием по случаю сочельника Хендерсоны проводили в столетнем викторианском доме. Они перестроили его, выделив помещение для дегустационной комнаты и демонстрационного зала. Список гостей больше напоминал справочник калифорнийских виноторговцев «Кто есть кто».
Элизабет взяла Амадо под руку, когда они вошли в помещение, некогда бывшее бальным залом. По всему периметру висели цветочные гирлянды с бантами из красного бархата и позолоченными шарами. Нанятые на этот вечер музыканты наигрывали некую смесь из поп-музыки и мелодий в стиле «кантри». Танцы не прекращались ни на минуту.
На протяжении всего вечера Элизабет пыталась, но так и не смогла уговорить Амадо потанцевать с ней. В конце концов он сказал, что у него щемит бедро. Она внимательно наблюдала за ним, и хотя и не заметила, чтобы при ходьбе он хромал, отметила его утомленный вид.
В какой-то момент она наклонилась к Амадо и негромко спросила:
— Что это за штука, которую я ем?
80 
