84 
— Ты не должен бороться в одиночку.
— Ну как же я мог, пообещав тебе, что все хорошее в моей жизни станет твоим, спустя несколько месяцев после свадьбы нарушить это обещание?
— Но ты же тогда не знал.
Она судорожно пыталась сосредоточиться. Амадо умирает? Да как же это может быть? Ведь он такой сильный, такой энергичный, полон жизни… Наклонившись, Элизабет прижала руку к его щеке.
— Только ты и поддерживаешь мою жизнь, Элизабет. Без тебя я бы давно сдался.
Эти слова сковали ее грудь железным обручем. Ей потребовалось усилие, чтобы перевести дух.
— Ты чересчур уж сильно доверяешь мне. У тебя же есть дочери, внучки и…
— И еще Майкл, Консуэла и сотня друзей, которые, конечно, будут опечалены, когда меня не станет, — закончил он. — Но никому из них не сравниться с тобой. — Он изогнул спину дугой, как бы пытаясь раздвинуть грудь, чтобы вдохнуть в легкие побольше воздуха. Спустя несколько секунд он снова расслабился. — Я прожил хорошую жизнь, Элизабет. Сожалею лишь о том, Что у нас остается мало времени. Оставить тебя — это самое трудное, что мне предстоит.
— Не надо так говорить.
Она не была готова услышать это спокойное признание.
— Мне следовало рассказать тебе, что сделало со мной это лекарство, — продолжал он. — А вместо этого я позволил тебе подумать, что у меня есть какие-то основания обвинять тебя, когда я перебрался из нашей спальни.
— Лекарство? А какое же оно имеет отношение к твоему переселению?
— Так из-за него я и не мог больше спать с тобой. Для некоторых мужчин это — один из побочных эффектов. К сожалению, я оказался в числе таковых. А тебе я не рассказывал потому, что не терял надежды на появление нового лекарства, которое я мог бы попробовать. Я надеялся со временем окрепнуть и опять стать настоящим мужем тебе.
У Элизабет закружилась голова. Ах, если бы только он рассказал ей! Вся их жизнь сложилась бы иначе.
— Я хочу, чтобы ты доверял мне.
— Элизабет, мое молчание никак не связано с недоверием. Я много раз думал об этом и в конце концов вынужден был посмотреть правде в глаза. Я боялся потерять тебя и верил, что, пока есть надежда, ты останешься со мной.
— Неужели ты думал, что я покину тебя в беде?
Этот вопрос и все, что он подразумевал, осторожно, но твердо закрывал дверцу, ведущую ее к Майклу. И осознание этого принесло Элизабет странное чувство успокоения.
— Как жаль, что мы были счастливы такое короткое время, — вздохнул Амадо.
— А ты уверен, что нельзя ничего сделать? Ты был у специалиста?
Он улыбнулся.
— Я был у всех, у кого только можно. Ты, конечно же, не считаешь, что я мог оставить тебя без сопротивления.
Она вспомнила о тех случаях, когда ей не удавалось дозвониться до него в Модесто, о том, как много раз никто после обеда не видел его на винном заводе и она предполагала, что он просто отъехал куда-то поговорить с каким-нибудь фермером о его урожае.
— И что они говорят?
Амадо поколебался с ответом.
— Говорят, что единственная надежда — пересадка сердца.
Эта идея привела ее в ужас. Она знала, что за последнее десятилетие процент успешных пересадок резко повысился, однако никакой гарантии все-таки не было.
— И когда это должно произойти?
— Я им сказал, что не пойду на операцию.
— Не понимаю. Если это единственная…
— Элизабет, мне уже шестьдесят лет. Если бы я был здоровым, у меня впереди еще оставалось много лет плодотворной жизни… но дело в том, что изнашивается не только сердце. Болезнь поразила почки и легкие. Как же могу я с доброй совестью забрать себе какое-нибудь сердце, когда в нем нуждаются так много других людей?
— А почему ты предполагаешь, что они достойнее тебя? И кроме того, если ты получишь сердце, которое будет работать лучше, не поможет ли это твоим почкам и легким?
Амадо закрыл глаза в изнеможении. А когда открыл их снова, взгляд его был устремлен в потолок.
— Как-то раз я был на очередном осмотре в клинике и познакомился с молодой женщиной, которая пришла туда по той же причине. У нее трое дочерей, и она рассказала мне, как готовит их к жизни без нее на тот случай, если умрет, так и не дождавшись донорского сердца. Когда я сказал ей, что, возможно, она излишне запугивает своих детей, она в ответ рассказала мне об одном восемнадцатилетнем парнишке, с которым встретилась в этой клинике годом раньше… Он умер в ожидании донорского сердца. Были там и другие… Так много, что я и счет им потерял. — Он повернул голову, чтобы поглубже заглянуть ей в глаза. — Теперь ты понимаешь?
84 
